Валерий Большаков - Однополчане. Русские своих не бросают

– Николай.

Погрузка новых торпед много времени не заняла, а вот распихать всякие приборы да протянуть провода – это потребовало половину дня. Впрочем, весь день «К-21» провела в море, направляясь к Альта-фьорду.

Минуя кают-компанию и войдя в 1-й отсек, Лунин усадил вскочивших матросов. Рядом со стеллажами, на которых покоились торпеды, стоял Тимофеев, тщательно вытирая руки ветошью.

– Красавица, правда? – спросил он, как гордый папаша, выгуливающий дитятю.

– Лишь бы умницей оказалась, – отшутился кавторанг. – Как назвали хоть?

– Да никак! Дали сокращение – САЭТ. И все.

– САЭТ?

– Самонаводящаяся акустическая электрическая торпеда.

– Ах, электрическая…

– Да, торпеда разгоняется электромотором почти до тридцати узлов, заряда аккумуляторов хватает на семь тысяч метров. При этом никакого следа САЭТ не оставляет. Сразу скажу, батарея, которая тут стоит, куда мощней свинцово-кислотных, хотя и дороже.

– И как это все… э-э… работает?

– А акустики далеко?

– Я – акустик, – поднял руку один из матросов. – Краснофлотец Кобенко.

– А слышал ли ты, краснофлотец Кобенко, шум винтов большого линкора?

– А как же! Слыхал.

– Во-от… На этот шум торпеда и будет ориентироваться, на определенные частоты. Вот тут шпиндели, видишь? Мы ими установим глубину хода, курсовой угол и скорость. Выпускаем торпеду, двигатель вращает два гребных винта, разгоняет нашу красотку… Если красотка начнет вдруг уклоняться от заданного направления, то гироскоп тут же действует на золотник рулевой машинки, и та перекладывает вертикальные рули, возвращая торпеду на курс. А если САЭТ вздумает нырнуть поглубже, то тут сработает давление и золотник поправит рули глубины. Отойдет торпеда подальше от лодки – включится головка самонаведения. Тут, вот в этом отделении запрятаны хитрые гидрофоны. Когда они уловят шум винтов… э-э… большого корабля, то САЭТ пойдет на этот шум, как кот – на запах валерьянки. Теперь уже не гироскоп будет управлять рулями, а гидроакустическая система. Она выведет торпеду в район винтов корабля-цели, и та подорвется где-нибудь у миделя. Выбьет днище, и капут.

– Здорово! – выдохнул краснофлотец Кобенко.

– Так а я о чем!

За разговорами и вахтами время улетало незаметно. А вот и Альта-фьорд. Выходивший в море на самом севере Норвегии, фьорд был сер и хмур. Здесь-то «К-21» и устроила засаду.

Ночью «катюша» подвсплыла, и свежий воздух гулял по отсекам, а перед рассветом ушла на глубину. И затаилась.

– Мы хотели по-хорошему подготовить вашу лодку, – негромко говорил Тимофеев. – Сделать ее побесшумней – насосы поставить другие, дизеля амортизаторами приглушить, чтоб не так отдавали в корпус, борта обшить толстыми резиновыми листами…

– Зачем? – удивился Лунин. – А-а… Звукоизоляция?

– Ну да! А то чихнешь – и всему океану слышно. А если, скажем, в гальюне и не чихнешь…

Командир лодки, штурман и боцман рассмеялись.

– Но, – развел руками Владимир, – не поспели.

– Командир! Множественные шумы винтов, пеленг семьдесят!

«К-21» высунула перископ, таясь под волнами. Лодку ощутимо качало, но это как раз утешало – при волнении ее куда сложнее обнаружить.

– Вижу эсминцы… – бормотал Лунин, прижимая лоб к нарамнику. – Тяжелый крейсер… Какой-то из «адмиралов», «Шеер» или «Хиппер»… Он! Вижу! «Тирпиц»! Боевая тревога, торпедная атака! По местам стоять! Акустики!

– Курс цели девяносто градусов, скорость – шестнадцать узлов.

– Торпедный отсек, подготовить аппараты к стрельбе! Ставить глубину хода торпеды двенадцать метров. Скорость – тридцать узлов.

– Есть!

Тимофеев, напряженный и нервничавший, сбегал в 1-й отсек и вернулся на центральный пост.

– Все готово, командир. Три торпеды настроены на «Тирпица».

Лунин кивнул.

– Влупим с двадцати кабельтовых. Первый торпедный аппарат! Второй торпедный аппарат! Третий торпедный! Товсь!

– Курс цели девяносто градусов, дистанция двадцать два кабельтовых, угол упреждения двенадцать градусов, – выдал штурман.

– Прицеливаем корпусом! Рулевой – двенадцать градусов влево!

– Есть двенадцать градусов влево!

– Первый, второй, третий торпедные аппараты с двухсекундной задержкой – пли!

В центральном посту ощутили три толчка. В уравнительных цистернах зажурчала набираемая вода.

Лунин приник к перископу. Похоже, на эсминцах обеспокоились, уловив пуск торпед, но никаких следов на море не возникало, а САЭТ шли без шума.

– Ну же… – разлепил губы Лунин. – Ну…

Глухо донесся взрыв, потом еще один, и еще.

– Есть! Ха-ха-ха! Мы вспороли ему брюхо!

Громада линкора качнулась, как детский кораблик в луже, – «Тирпиц» толкали вверх седые горбы вспучившейся воды. Вот волны прорвались дымом, но главный удар был нанесен в днище огромного корабля.

Проломив стальные листы, взрывчатка мяла палубы и отсеки, рвала трубы, кромсала машины. Свирепый огонь ворвался в пороховой погреб орудийной башни «Цезарь», и лишь тогда в небо взвилось черно-оранжевое облако дыма и пламени, легко сбрасывая многотонную башню, вскрывая палубу.

Корпус линкора не выдержал и переломился. Меньшая – кормовая – часть стала погружаться в море, большая еще держалась, но тоже была обречена – вода заливала развороченное нутро «Тирпица».

– Может, и «адмирала» зацепим? – предложил штурман.

– Не будем нарываться, – мотнул головой Лунин. – У нас был приказ – уничтожить «Тирпица». Мы приказ выполнили. Домой!

«К-21» без проблем легла на курс ухода, удалившись на цыпочках. Поначалу несколько эсминцев бросились искать подлодку, но вскоре вернулись к «Тирпицу» – спасать две с лишним тысячи терпящих кораблекрушение.

Носовая часть линкора вся уже поднялась над водою, оголяя форштевень до киля. Под напором моря пучились переборки, но и огонь, запущенный торпедами, тоже, оказывается, не потух – башню «Бруно», вторую, считая от носа, вынесло вбок клокочущим пламенем, настоящим извержением кордита. Пушками «выстрелило» как из пушки.

Огонь быстро угас, залитый прорвавшейся водой, и тогда из-под палубы повалили клубы грязного серого пара.

Носовая часть линкора встала вертикально, задрав нос в зенит, замерла в неустойчивом равновесии и как-то сразу, обессилев будто, ушла под воду, закрутив пенный водоворот.

Удалившись на достаточное расстояние, «катюша» двинулась к родным берегам в надводном положении. Она резала волны, скрывая под корпусом крики и смех. Уже весь мир знал о потоплении «Тирпица». Рузвельт первым поздравил Сталина с блестящим успехом, а первый морской лорд Адмиралтейства Дадли Паунд, известный своей, скажем так, робостью, радовался как дитя: отныне у немцев не было кораблей, способных вызывать страх у британского флота.