Дмитрий Билик - Короны [дилогия; СИ]

— Сир Иллиан, можно вас на минуту?

Руслан не напрямую обратился к Ивану, но все же тот последовал за другом. Яникеев стоял возле растерзанных на земле полотнищ: птицы с виноградной ветвью в клюве и огромного топора, воткнутого в плаху. Все что осталось от неожиданного нападения двух конных отрядов, попытавшихся зажать их с разных сторон.

— Не знаете, кому принадлежат эти знамена? — Руслан мотнул головой в сторону стягов.

— Знаю, — кивнул Ил. — Птица с виноградной ветвью — семья Бидирав. Именно такой топор — семья Гуймир. Но тут еще кое-что. — Лейтли поднял в руки полотнище — видите, на рукояти вышито: «Склонитесь пред силою». Это личное знамя Глориса Гуймира.

Туров присмотрелся, и правда, на древке были вычурные буквы, соревновавшиеся друг с другом в завитушках. С первого раза и не различишь. Хорошо, что у Ила глаз на такие вещи приметливый.

— Можете рассказать что-нибудь еще о них, сир Иллиан?

— Да ничего особенного, сир Руслан. Бидиравы и Гумиры сражались недавно на стороне Эригана Виссела. После смерти сира Эригана долгое время не присягали на верность сиру Эдвару. Поэтому и потеряли свои земли.

— Но сейчас это люди короля?

— Да, и Бидиравы и Гуймиры сейчас люди Эдвара Энта, первого в своем имени.

Только теперь до Турова дошло. Он заметил, как посерел лицом Лейтли и чуть сжал губы Руслан, стараясь не выдавать эмоций. Люди короля, на них напали люди короля. Того самого маленького Эдвара, которого Ваня защищал и собственноручно привел к власти. Уму не верится. Вопрос лишь в том, кто был целью нападения — кинетики или сам Иван?

— Значит вот куда ушел Канторович, в столицу, — разговаривая сам с собой, заметил Мёнемейстер. — То есть против нас теперь и все королевство.

— Может, это ошибка? — все не мог поверить в случившееся Туров.

— Возможно, — сказал Руслан.

Он спокойно посмотрел на Турова, и Ваня понял — никаких «возможно». Это не ошибка, не просчет, не Луна в Марсе. Эдвар Энт, мальчик-король, первый в своем имени, теперь их враг. Руслан это понимает, возможно даже, Иллиан догадывается, хоть и молчит, а вот до него, идиота тупорылого, все никак не дойдет.

Иван смотрел на бегущее в страхе малое воинство двух лордов — озирающееся, смертельно перепуганное, испачканное в пыли. Руслан разметал нападавших, подобно разозленному карапузу, что в ярости разрушает построенную из разноцветных пластиковых кубиков башню. Только действовал Яникеев не в припадке ярости, а осторожно, хладнокровно, чтобы не дай бог убить кого. Странный человек. При всей его, казалось бы, циничности и пофигизме, с таким уважением относиться к человеческой жизни.

— Даже если вдруг мальчик с ума сошел, — сжал желваки Туров. — Мы же кинетики. Я один армию Виссела остановил.

— Оглушил, причем на очень непродолжительное время, а не остановил, — поправил его Руслан. — И у короля армия будет уж в разы больше, чем у Отца одной из семей. К тому же, кто сказал, что мои люди будут с ними сражаться? Ты, видимо, забыл, чем мы отличаемся от Канторовича и его телепатов.

— Да помню, невмешательство и тому подобное, — отмахнулся Иван. — Только делать теперь что? Я подставлять вторую щеку не буду. Боюсь, после первого удара и подставлять будет нечего.

— Придумаем, — сухо ответил Руслан. — В любом случае наш план не меняется. До горы мы дойдем.

Он стал удаляться упругой походкой, оставив Иллиана со знаменами поверженных врагов, но Туров зашагал за ним. Психокинетик сам не знал, что хочет сказать грозному Мёнемейстеру, только внутри сидело нечто неосязаемое, кровоточащее, желающее вырваться наружу.

— Руслан, постой.

— Ну что ты хочешь мне сказать? — в глазах Яникеева мелькнула усталость. Не усталость от бремени своей ноши, а то, что Ивану, такому дураку, приходится все объяснять.

— Просто… — Туров сам смутился своему порыву. — Я не уверен, что ты… что мы все делаем правильно. Что по-другому нельзя.

— То есть ты боишься обидеть своих «друзей-телепатов», но не задумываясь можешь разнести армию маленького короля? — голос Руслана снова стал ровным, отсутствующим. — По-твоему это правильно?

— Просто…

— Я тебе расскажу кое-что. Личное, — это слово Яникеев буквально вымучил из себя. — Мне очень часто снится один и тот же сон. Что я вроде иду по дремучему лесу и нахожу книгу или какой-то листок. И понимаю, что вот тут на бумаге написано нечто важное, потаенное. Там есть ответы на все твои вопросы. Вот только прочитать ничего не могу. Буквы расплываются, листы убегают из-под пальцев. Вся проблема в том, что у меня постоянно такое ощущение — не во сне, наяву. Ни понять ничего не могу, ни разобрать. Куда, зачем, что? А вот сейчас у меня есть ответы. Есть, понимаешь? И книга с отгадками никакая не нужна. Все что нам нужно, покончить с телепатами, чтобы не только мне или тебе, а всем здесь жилось лучше.

— Не лучше, а спокойнее — это разные вещи.

— Прибереги софистику для жителей тех деревень, которых вырезали по приказу Канторовича, только лишь для того, чтобы запудрить тебе мозги, — Иван почувствовал яростные нотки в тоне. Неужели это Руслан, неужели и его может что-то пронять? — Ничего средства, да? Все для фронта, все для победы. Хочешь искать оттенки между черным и белым, пожалуйста. Только мне под ногами не мешайся. Потому что я здесь добро. Да, не идеальное, да, с большими набитыми кулаками. Но не будет меня, будет Канторович! И этим все сказано!

Руслан пошел прочь, меряя землю своими гигантскими шагами, слишком высоко подняв голову. Но даже со спины Туров чувствовал, как вздулись вены на шее Яникеева, как раскраснелось лицо и зарделись уши, как внутри у того клокочет проснувшийся вулкан, еще не до конца извергнувшийся.

— Близко к сердцу не бери, — легла психокинетику на плечо рука. Иван обернулся — Марат. — На больную мозоль наступил. Он Канторовича никогда не любил, все время цапались, пока работали. А все же пришлось вместе бежать, вместе новую жизнь строить. Совершить, так сказать, сделку с дьяволом… Хотя какой Канторович сам по себе дьявол, так, мелкий бес, но сила, данная ему Шлемом, может многое тут наворотить.

— Марат, ты тоже считаешь, что нужно избавиться от телепатов?

— А как по-другому? Тут либо мы, либо они. Третьего не дано.

Марат пошел вслед за Мёнемейстером к темнеющей под самыми облаками горе, до которой предстояло еще идти и идти. Горе, где все началось, и все должно было закончиться.

— Ты, главное, друзей своих охраняй, — сказал ему напоследок Руслан. Он теперь снова стал самим собой, не вспоминая о недавней вспышке. — Вперед не лезь, мало ли что. Их немного, но определенный риск есть.

Мёнемейстер собрался уже было уходить, но тут вдруг что-то вспомнил. Он вытянул руку и темной мелькнувшей молнией в ней оказался молот. Тот самый, еще прихваченный Иваном с Совиного городка и потерянный в последней стычке в Проклятой лощине.