Сергей Быков - История (СИ, полностью)

— Все правильно, все так и есть, — продолжил я — но скажи мне, старый и опытный охотник, как при таком изобилии живности, вы умудряетесь голодать? Небо темнеет от птицы, в реке рыбы столько, что можно по спинам ходить, по степи бескрайние стада бродят, а вы с голоду дохните! Это не в упрек вам, Хатак. Просто вы не знаете, как можно жить по-другому. А я знаю. И если нам, с ребятами, будет немного удачи, поверь Хатак, все у нас будет хорошо!

После столь эмоциональных высказываний, повисла молчаливая пауза. Мы сидели и наблюдали, как на углях пляшут маленькие язычки пламени. Наконец Хатак заговорил.

— Не так давно, мне казалось, что за свою долгую жизнь я видел так много, что, наверное, видел все. А потом я встретил тебя… и понял что, я не видел очень многого. Чудесное оружие, чудесная одежда, вещи, странные и не понятные, новые слова, которые ты иногда произносишь. Ты не боишься жить один и даже собираешься прокормиться сам и прокормить двоих детей, хотя признаешься что совсем плохой охотник. Ты говоришь, что можешь делать разные вещи, которых никто не может делать…

— И тут — он положил руку себе на грудь — где, казалось, остались лишь угли от того жара, что гнал меня всю жизнь, все вперед и вперед, снова горит огонь…

— Так в чем же дело, Хатак, пойдем со мной? И многое, о чем я тебе рассказывал, ты увидишь собственными глазами.

Он долго и пристально смотрел на меня, а потом поднялся и ушел… так и не проронив ни одного слова.

Когда дети проснулись, до вечера оставалась еще куча времени, и поэтому я решил, что неплохо бы наловить рыбки на ужин. Быстро собравшись, мы отправились к реке. Есть тут одно местечко, очень перспективное, недалеко от моего лагеря. Обрывистый берег, стремнина уходит в сторону, огромное пятно медленно вращающейся воды — все признаки глубокой ямы.

Найдя удобный спуск к воде, я настроил свою закидушку.

— Дядя Петр, а что это такое? — Тут же влез любопытный Белка.

— Это, Белка, правильная снасть. Запомни, боец — чем лучше и правильней снасть, тем больше твоя охотничья удача.

— А что такое — боец?

— Не что, а кто! Боец — это тот, кто слушает умного дядю и делает то, что он говорит. Он многое умеет и потому много работает. От этого у него здоровый сон, отличный аппетит и бывает ему счастье. Хочешь быть бойцом?

Ну, еще бы Белке не хотелось. Правда на сон и особенно аппетит он и так не жаловался, а вот счастье ему бы не помешало.

— Ну что, боец, готов пожертвовать ценные ракушки на общее дело?

— Ага — пацан без сожаления достал из-за пазухи две ракушки.

— Тэ-экс, теперь смотрим и запоминаем. Берем ракушку, разбиваем, и нанизываем на крючок. Крючок — это вот такая, очень ценная штука, с ним нужно быть очень осторожным, он очень острый. Теперь размахиваемся и… эх, закидываем. Закрываем на катушке дужку. И ждем.

— Сейчас и проверим, как нас отблагодарит вода, чем с нами поделится?

— Дядя, Петр, а можно я тоже буду боец? — это Лисенок.

— Ну-у не-ет, бойцом у нас будут только мужчины, а ты, будешь кудесница!

— А кто такая — кудесница?

— Это та, кто делает разные, красивые и удивительные вещи.

— Как серьга?

— Вроде того.

— А… я ничего не умею — расстроено заявила девочка.

— А я тебя научу — я ей весело подмигнул.

И тут, леска медленно, но уверенно начала натягиваться. Я до сих пор все не привыкну, как шустро здесь клюет рыба. Казалось, и пары минут не прошло.

После резкой подсечки, я понял, что попалось нечто весьма увесистое. Ну, дык, ракушка для сома самое оно! Каково же было мое удивление, когда после существенных усилий я выволок на берег рыбу килограмма на четыре, явно имеющую отношение к осетровым. То ли такая крупная стерлядка, толи мелкий осетрик. Ай, спасибо, речка! Ай, уважила! Так и самому недолго поверить в то, что я тут детишкам плету.

— Ух ты, какая! Ух ты! — от возбуждения Белка не мог усидеть на месте. — Сестрица, ты видела, чего поймал дядя Петр на мою ракушку.

— Так, боец, прекрати скакать! Иди сюда, сейчас ты будешь ловить. Помнишь, как я делал?

Я заставил его проделать все манипуляции под своим чутким руководством, естественно, и даже позволил закинуть снасть в воду. Кинул он, конечно, не так далеко как я, но вполне приемлемо.

Не успели мы присесть, как леска натянулась снова. У нас, у рыбаков, это называется — в рот попал.

— Тяни — скомандовал я пацану и… началась эпическая битва. Белка тянет рыбу на берег, рыба тянет Белку в воду.

— Сам! Сам! — подбадривал я его — Давай боец, ты справишься!

— Тяни, братец, тяни! — подпрыгивая и хлопая в ладоши, кричала Лисенок.

Когда на берег вытянули, чуть-чуть помог в самом конце, еще одну стерлядку, да кабы не побольше чем первую, Белка обессилено привалился к берегу. Он был бледен, его слегка потряхивало, Уж что такое адреналиновый шторм в крови, после поимки крупной рыбы, я прекрасно знаю. Лисенок прижимала к себе брата и гладила его по голове.

— Ты молодец, молодец, — говорила она — ты настоящий охотник!

— Я поймал ее? — потрясенно спросил Белка.

— Конечно ты! — заверила его сестра — Теперь ты настоящий охотник!

В лагерь возвращались шумно и весело. Пришедший в себя Белка, подпрыгивая и размахивая руками, рассказывал как он боролся с рыбой, и все время пытался помочь мне ее нести, то и дело хватая руками за хвост. А Лисенок все повторяла "молодец, молодец". В лагере они резко притихли. Возле костра, на большой связке шкур, сидел Хатак.

— О-о, гость в дом — радость в дом. Смотри, что сегодня у нас на ужин. — Потрясая рыбой, весело приветствовал его я.

— Удачно, удачно — кивая головой, улыбнулся Хатак. — Но ты не забыл, нам скоро идти на Большой Костер?

— Не настолько скоро, чтобы не съесть по большому жареному куску этой чудесной рыбы.

Когда процесс приготовления шел полным ходом, Хатак сказал.

— Это — он похлопал по объемному тюку со шкурами — я принес тебе. Вот смотри — он раскатал принесенное "богасьтво" у моих ног.

Да уж! Пара десятков шкурок зайца, с десяток лисьих, две больших волчьих шкуры, а еще несколько шкур, наверное, от сурка. И все шкуры зимние, некоторые вполне приличной выделки, что сильно меня удивило. И это только мелочь. Были еще две шкуры косули, лохматая, большая и тяжелая шкура от быка или бизона и две, очень качественных шкуры, от дикой лошади. В светло серую полоску. Не зебра, конечно, но тоже прикольно. И еще большой кусок, напоминающий сыромятную кожу. И это намного, намного больше чем я рассчитывал.

Я молча поднялся, и принес из шалаша тул с дротиками.

— Возьми Хатак, это теперь твое.

Хатак было дернулся, в глазах промелькнула радость… потом он опустил голову и глухо пробормотал.

— Нет. Это — он обвел рукой шкуры — намного меньше маленьких копий. Да, намного.