Сергей Быков - История (СИ, полностью)

Для вождя — острейший нож из черного обсидиана, гладко отполированный и вставленный в резную ручку из бивня мамонта. Нож покоился в тисненых кожаных ножнах. И это дитя, искусного мастера Хатака и современных технологий, висело на добротном поясе с вычурной пряжкой.

Для шамана — резной медальон из геометрических фигур на красивом плетеном шнуре из кожи.

Для Старших женщин — резные украшения, гребни, глиняная посуда, пиалы, чашки, тарелки. Все это было намного, намного более ценно, чем то, что просили у Батора. Мягким Шкурам "соскочить" не было никакой возможности. Слово было сказано, парень перевыполнил требуемое… Начни Мягкие Шкуры вилять — их бы не поняли. Очень не поняли.

— Ты был прав, Великий шаман, Мягкие Шкуры захотели узнать, как и откуда я достал такой выкуп — Батор довольно жмурился, прихлебывая взвар и прижимая к себе Маленькую Ласку. — Как мы и договаривались, я сказал им, что мудрый вождь и шаман Горький Камень может делать и не такое, пусть, например, посмотрят на Копье Вождя у Острого Рога или для чего нужны глиняные горшки. И он заинтересован в том, что Мягкие Шкуры делают лучше всего — в замше, коже, выделанных шкурах. А также передал, что секреты, которые принесет Маленькая Ласка в племя, в нем и останутся. Ведь она хоть и Маленькая Ласка, которой всего семнадцать лет, но уже большая мастерица по выделки шкур. — Батор чмокнул девушку в макушку. — И, пусть не волнуются, кожи и замши нам нужно много, очень много, гораздо больше, чем сможет изготовить Маленькая Ласка. Так что, вся торговля еще впереди.

А еще Батор поведал удивительную новость. Шаман-то, Пестрый Полоз, ку-ку, отправился в Туманную Долину Предков. Случилось это еще прошлой весной, аккурат через луну, после того как я наобещал ему, что он помрет. Очень он тогда злой ходил. То ему не так, се ему не так, все ему не так. С Острым Рогом совсем дружить перестал. Все карами разными всем грозил.

Как-то однажды, стал он камлать у Большого Костра, в раж вошел, по земле катается, вскочит — трясется, как грохнется обратно на землю, опять катается. Пену ртом пускает, мычит чего-то. И так раз за разом, вскочит — грохнется, вскочит — грохнется. Да так сильно, от всей души. Давно говорят, так качественно не камлал. Вот, упал он в очередной раз и не встал. Дернулся разок, другой и затих. Лежит и лежит, все почтительно ждут, когда же он поднимется и откровение какое — нибудь озвучит, а он лежит и ни гу-гу. Долго лежит. Уже надоело всем. Подошли ученики к Пестрому Полозу, а он того — мертвый.

Ударился виском об камушек незаметный, когда камлал с фанатизмом… Так и сбылось пророчество шамана Горького Камня, что помрет скоро Пестрый Полоз.

Вот такие дела. То-то я гляжу, не мелькала нигде его крысиная мордочка. Не скажу, что жаль, но тем не менее я здесь совсем не при чем. Я так и заявил. Мол, не при чем я, пошутил тогда просто и все. А Батор отвечает, вот все и опасаются кабы и дальше Горький Камень так же шутить не начал. Поэтому, его встречать нужно радостно и искренне, а не как Полоз — недовольно и с претензиями. Ученики-то все рассказали, как было.

Судя по глазам даже своих, тех, кто меня хорошо знает, отмазаться от этого несчастного случая не удастся. Вот ведь… место надо лучше было ученикам готовить! Сказать им об этом что ли? Или лучше не надо! А то помрут еще от испуга, а мне потом опять всем рассказывать, что это не я!

— Кто — говорю — сейчас за шамана?

— Дида Длинный, один из его учеников. Совсем слабый шаман, но спокойный. Не бегает, не грозит, а пену изо рта пускает даже лучше Полоза.

— Посмотришь его, Крук?

— Да, учитель.

— А может сам за шамана останешься? Смотри, какой шанс. Уж всяко ты получше будешь какого-то там Диды.

— У вас шутки иногда совсем не смешные, учитель!

— Да ну, а мне кажется, очень смешные. Э? Хатак?

— Дык, местами просто обгогочешься!

И все засмеялись. Только Батор со своей женой не засмеялись. Не сильно им весело присутствовать при таких разговорах, где решают судьбу племенного шамана. Статус не тот. Вот и сидят, вцепившись друг в друга, глазками хлоп-хлоп. Тревожатся, однако.

— Спокойно, ребятки — говорю им — все нормально. Поживете с нами, поймете. Мы хорошие.

— Да, да! Хорошие! Да, хорошие! — наперебой загомонила молодежь.

— Ну, что — я хлопнул ладонями по ляжкам — ударим вечером тяжелым роком по этому захолустью? Покажем первобытным, что такое настоящие танцы!!!

— Да-а-а!!! — Заревели все вокруг, вскакивая на ноги…

Ну мы, конечно, и врезали… Сначала как всегда, были торжественные речи. Как нас все рады видеть, особенно меня, некоторые аж до дрожи. И как мы рады посетить такое замечательное племя. А как они…, а как мы. В общем, пафосные речи, невзирая на убогость языка, процветают в эти времена вовсю. Потом пир, с кое-как терпимой жрачкой, и с абсолютно отвратительной выпивкой. Нет, ну надо что-то с этим делать, это же не возможно, так мучаться каждый раз!!! Еле до танцев досидел. А вот когда веселье дошло до стадии танцев, тут-то я Хатаку и подмигнул… Все-таки любит он эффектные действа, прям конферансье, истинный служитель Мельпомены.

Вышел он в круг неровного света пляшущего костра, вскинул руки вверх, и…

— Люди племени, слушайте, слушайте, слушайте! И не говорите, что не слышали! Смотрите, и не говорите, что не видели! Сегодня племя Русов покажет вам, как играют и танцуют и нас!

Народ загомонил в предчувствии чего-то необычного. Тут еще ребята с непонятными штуками в руках нарисовались. Очень интригующе, однако.

— Сделайте же круг пошире, чтобы все могли насладиться невиданным зрелищем. Шире люди, станьте шире!

Пока Хатак лицедействовал, музыкальная группа в составе; Крук — ударные, Хват — трещотка, гудок, и Яр — погремушки и сопелка, удобно расположились на камнях и приготовились лабать.

— Итак, — надрывался Хатак — узрите, люди, Соле — Великолепную и ее незабываемый танец Огня и Ветра!!!

Соле вышла в притихший круг в накинутой шкуре закрывающей ее снизу доверху. Немного постояла, нагоняя интригу, а потом резким и эффектным движением откинула шкуру прочь, так, что она стремительным пятном унеслась куда-то в темноту.

— Аххх! — сказали особо впечатлительные.

А то! Зря что ль, столько отрабатывали этот приемчик! Соле осталась стоять, как и тогда, когда она танцевала этот танец в первый раз, в одной набедренной повязке. Только теперь эта повязка была расшита узорами и обшита густой бахромой, а на лодыжках и запястьях были надеты широкие кожаные браслеты с множеством мелких бубенцов-погремушек из кости. И кастаньеты в руках.

Сам танец изменился не сильно, лишь приобрел несколько дополнительных па и движений, основанных на гибкости, но… опыт, опыт. Мастерство! Отточенность движений, уверенность в себе — это уже совсем другой танец!