Виктор Тюрин - Цепной пес самодержавия

Скользнув глазами по разделу светских новостей, бросил беглый взгляд на колонку криминальной хроники и уже собирался перевернуть лист, как взгляд зацепился за небольшую статью. В ней писали о завершении судебного процесса по делу военно-промышленного комитета. К этому делу я тоже приложил руку. Пробежал вскользь по строчкам.

«Хм. Семь его членов были приговорены на различные сроки тюремного заключения за хищения и взятки. Ну и ну, господа судейские. Такое дело проср… Да посади из этой банды хоть двадцать человек, и то мало будет! Эх ты, российское правосудие, вороватое и неповоротливое!»

Впрочем, мое недовольство было больше показным, так как, запустив уголовный процесс, я больше рассчитывал на его резонанс в народе, что люди, прочитавшие это, будут радоваться, считая это очередным проявлением царской справедливости. Если раньше они без особой надежды говорили: Бог их накажет, то теперь уверяли друг друга, что царь им всем пропишет ижицу – будут знать, как воровать.

На последних полосах обычно были напечатаны короткие заметки, реклама и различные объявления. Иногда они были забавны, иногда откровенно смешны, поэтому я нередко просматривал их. Вот и сейчас пробежал по некоторым из них глазами:

«„Ваньки“ окончательно взбесились. Нет в Петрограде жителя, который не плакался бы и негодовал на извозчичье засилье. Завидев в руках нанимателя хотя бы пятифунтовый пакет, так требуют рубль за полуверстное расстояние, а три рубля – на Балтийский или Варшавский вокзал из центра города и три с полтиной на Финляндский или Приморский. Всякое усовещание вызывает у них лишь наглую усмешку».

«В кофейнях Филиппова еще на пятачок подняли цену на стакан чая. Теперь стакан чая уже стоит 20 копеек. Нужно же им как-то заработать 400 процентов».

«Кривые и уродливые носы могут быть исправляемы и улучшаемы у себя дома! Без боли хирургической операции вы можете исправить себе фасон носа. Моя носовая машинка построена на научных основах, действует аккуратно и вполне соответствует своей цели. Она применима ко всем носам. Высылается с подробными инструкциями наложенным платежом за 5 рублей».

«Милый друг! Серьезно и искренне зову к красивой семейной жизни чуткую женщину со средствами. Лета, наружность, национальность безразличны, но сердечность, стремление ко всему хорошему, светлому и радостному – обязательны. Цель – брак. Я провинциал, 28 лет, сейчас живу в Петрограде, совершенно одинок, круглый сирота, интересной внешности, ласкового, задушевного характера…»

Когда я зашел в кабинет после доклада адъютанта о моем прибытии, император оторвал взгляд от бумаги, которую читал и попросил:

– Сергей Александрович, присядьте. Я скоро.

Мне было известно, что император крайне тщательно относился к своей работе, если так можно назвать управление государством. Будучи человеком аккуратным, он выполнял свои обязанности со всей тщательностью и даже педантичностью, хотя и считал это весьма утомительным занятием, как он мне когда-то признался. Личного секретаря Николай II не имел, предпочитал делать все сам, внимательно читая и изучая все бумаги и документы, попадавшие на его стол. Закончив читать, он положил бумагу и закрыл папку.

– Сергей Александрович, как вы думаете, император Франц-Иосиф…

– Он умрет 21 ноября 1916 года! – неожиданно и резко оборвал я его.

Это было не только прямым нарушением придворного этикета, но и довольно грубо по отношению к человеку, как своему собеседнику, но мне сейчас было не до правил вежливости, так как я пытался понять, почему эта дата смерти пролежала у меня в голове столько времени, не подавая о себе никаких вестей. Во время своей болезни мне приходилось читать много и без всякой системы, так что, скорее всего, я обладал более обширной информацией по этой эпохе, и не только в плане сражений Первой мировой войны. Только я пришел к этой мысли, как ее тут же перебило громкое и удивленное восклицание Николая II:

– Как вы это узнали?!

– Честное слово! Даже не знаю, как это получилось!

В моем голосе было столько откровенного удивления, что император мне сразу поверил. Он задумался на какое-то время, а потом попытался внести свой вклад в объяснение этого факта:

– Гм! Может, ваш дар себя так… по-новому, проявляет?

Я пожал плечами. Это было новое прямое неуважение к государю Российской империи, но мы оба этого не заметили, так как пытались каждый сам по себе разгадать неожиданно возникшую загадку. Я пытался вспомнить, что мне еще известно об Австро-Венгерской империи, а он, очевидно, думал о новых возможностях «ангела-хранителя». Какое-то время мы провели в молчании, пока, наконец, император не произнес задумчиво:

– Гм. Осталось две недели до его смерти. Надо этим воспользоваться… Вот только как?

– Наследники у него есть, ваше императорское величество?

– Прямых нет, так что думаю, им станет эрцгерцог Карл.

– Если его умыкнуть на какое-то время, то наступит безвластие и страна сама по себе развалится как карточный домик.

– Сергей Александрович, мне уже давно известно, что у вас нет уважения к родовитости и титулам! Но всему есть предел! В жилах эрцгерцога течет кровь Габсбургов! А вы… – Он ожег меня гневным взглядом, но уже в следующий миг резко оборвал себя. Видимо, моя каменная физиономия, напомнила, что говорить мне о таких вещах бесполезно. Достал папиросу, закурил, после чего продолжил: – Больше не хочу от вас ничего подобного слышать. Слышите: никогда! У вас что-нибудь есть ко мне?

– Вы начали говорить об императоре Австро-Венгрии, а затем прервались, ваше императорское величество.

– Ах, да! – По лицу императора скользнула тень недовольства. – Не будем сейчас об этом. Тут надо подумать, а пока у меня к вам есть другой вопрос. Мне подало прошение… скажем так… торговое сообщество на разрешение вести торговлю с Германией. Как вы на это смотрите, Сергей Александрович?

– Что вас смущает, ваше императорское величество? Боитесь поранить нежные чувства бывших союзников? Если так, то могу вас успокоить: Англия на протяжении всей истории была врагом России, просто время от времени прячется под маской вечной дружбы! Франция… несколько другое дело, но в данном случае мы с ней по разные стороны баррикады, поэтому будем исходить из того, что есть.

– Вы слишком резки в своих суждениях! Рубите с плеча, забывая о том, что мы первыми поступили нечестно, заключив тайный договор с Германией! Они вправе упрекать нас! Они… Хорошо, оставим это. Значит, вы считаете подобные отношения непредосудительными?

– Нет. Насколько я могу судить, это ведь не военные, а продовольственные поставки. Да?

– Германцы хотят зерно, муку, фураж, металл.