Виктор Тюрин - Цепной пес самодержавия

– Погодите, граф, не торопитесь. Я тоже человек, а значит, любопытен и, со своей стороны, хочу поинтересоваться: вы сами как здесь оказались?

Реакция на простой вопрос оказалась не просто резкой – лицо графа буквально перекосило, но спустя несколько секунд он сумел взять себя в руки и только губы скривились в злой ухмылке.

«Что-то нечисто с этим типом».

– Из-за дуэли. Вас устраивает такой ответ? – в его голосе звучал вызов.

Мне не хотелось подводить Пашутина, но и спускать наглые выходки не собирался, поэтому ответил поручику в его тоне.

– В моем случае – личная месть. Вас устраивает такой ответ?

– Не устраивает!

– Похоже, поручик, вы собираетесь свести все к новой дуэли. Я прав?

– Вы испугались?!

Я усмехнулся:

– Похоже, вы так просто не уйметесь! Хорошо. Тогда поступим так: идемте в тир и там решим наши разногласия.

Граф несколько растерялся. Завуалированный вызов на дуэль не произвел на здоровяка никакого внимания. Другие офицеры, видно, хорошо зная нрав поручика-драгуна и видя, к чему он ведет, заволновались. Неужели дуэль? Несколько секунд стояла тишина, которую первым нарушил капитан-интендант:

– Как вас понимать, господин Богуславский?!

– Понимайте это как приглашение на практические занятия по стрельбе, господин капитан. Ну, а граф мне в этом поможет. Вы готовы мне в этом помочь? – и я повернулся к Бахметьеву-Кречинскому.

Тот явно не понимал, что у меня на уме: то ли инструктор испугался и, таким образом, хочет уйти от опасности, то ли это своеобразное согласие на дуэль.

– Называйте, как хотите, а мне только нужно, чтобы цель была видна, – задира, взяв себя в руки, усмехнулся. – Осталось разрешить один вопрос: вы дворянин?

– Да.

– Отлично! Тогда я к вашим услугам, господин Богуславский!

– Господа! – обратился я к остальным офицерам. – Мы и так уже потеряли много времени. Идемте быстрее.

– Вы что, собираетесь стреляться? – уже напрямую спросил меня капитан-пехотинец.

– Господа, время уходит! Извольте идти за мной!

Мои слова оказались ушатом холодной воды, вылитой на голову каждого из курсантов. Они разом замолчали и начали переглядываться друг с другом с недоумением. Как понять этого инструктора: или умом тронулся, или настолько уверен в себе? Но стоило мне направиться к дверям тира, как все дружно последовали за мной.

В помещении тира было просторно, сухо и светло. Офицеры настороженно замерли, ожидая услышать, что им сейчас скажут, при этом бросая неприязненные взгляды на графа.

– Господа, давайте представим себе, что находимся на поле боя, а перед тобою враг. Теперь перейдем к условиям схватки. Граф, становитесь на позицию. Поручик, – обратился я к поручику-артиллеристу, – отмерьте, пожалуйста, пятнадцать метров от него.

Когда тот выполнил, я встал на указанное место. Все это было проделано в полной тишине.

– Теперь нам нужен человек, который подаст команду к началу практической стрельбы. Господа, прошу вас!

– Первый раз вижу подобного рода водевиль, так почему бы не сыграть в нем роль, – вдруг заявил с веселой ухмылкой поручик-кавалерист. – Приготовьтесь, господа! Начинаем на счет «три»! Раз! Два! Три!

Долгие и упорные тренировки, как в коппо-дзюцу, так и в стрельбе, заложили в меня программу холодной сосредоточенности и мгновенного реагирования на любого рода опасность в любой обстановке, вот и сейчас мой мозг и тело были «заряжены» на успешное выполнение задачи, поставленной передо мной.

Пуля ударила по револьверу графа в тот самый момент, когда он только начал жать на курок. Он невольно вскрикнул, когда револьвер, выламывая пальцы, вылетел из его руки и тем самым приковал внимание зрителей, но только на мгновение, чтобы убедиться, что тот не ранен, а затем все уставились на меня. Так маленькие дети, смотрят на фокусника, после того как тот на их глазах достал из шляпы кролика.

– Господа, вам был сейчас продемонстрирован пример стрельбы, приближенной к боевым условиям. Поручик, я вам признателен за то, что вы помогли демонстрации наглядного урока, который без сомнения всем вам пойдет на пользу. Вы со мной согласны, граф?

Поручик, массажируя руку, ничего не сказал, только на губах появилась кривая усмешка, зато злорадные ухмылки, появившиеся на лицах остальных офицеров, были совсем другого рода. Все они явно получили удовлетворение от унижения графа, которого, теперь это было ясно видно, недолюбливали. Я повернулся к ним.

– Какие выводы можем сделать из всего этого, господа? – я сделал небольшую паузу, привлекая еще большее внимание к своим словам. – Чтобы успешно владеть личным оружием, нужно самообладание плюс постоянные тренировки и хорошо развитая или природная реакция. Это и есть три составляющие, на которые должен опираться хороший стрелок. Так какие приемы стрельбы вам показывал господин Маркин?

– Уж точно не такие, как вы, господин Богуславский, – с восхищением в голосе ответил офицер в звании штабс-капитана. – Где вы так научились стрелять, господин Богуславский, позвольте узнать?

– Извините, но у нас и так ушло много времени на пустые разговоры. Приступим, господа, к стрельбе по мишеням, после чего я постараюсь указать вам на возможные ошибки.

Закончив занятия, я вышел из тира последним и сразу наткнулся на поджидавшего меня графа. Его поза и лицо выражали вызов, но при этом нетрудно было заметить, как из-под этой маски гордой непринужденности просачивался страх.

– Мне не нужна милостыня, господин Богуславский!

– Вы горды и самолюбивы безмерно, а это грех. Так бы сказал мой один знакомый священник, но только не я.

– Что вы хотите этим сказать?

– Только то, что уже сказал.

Граф хотел ссоры, но в то же время опасался меня. Хладнокровие и мастерство этого человека прямо указывало на то, что ссора с ним опасна, но будучи азартным игроком, поручик уже не мог остановиться и был готов довести дело до конца.

– Извольте объяснить свои слова, сударь или…

– Это вы зря, граф, – неожиданно перебил его знакомый голос, раздавшийся за моей спиной. – Извините, господа, что нарушил вашу беседу, но лучше сделать это сейчас, прежде чем дело дойдет до взаимных оскорблений.

Пашутин встал рядом со мной, поглядел нас обоих, а затем сказал:

– Судя по всему, господин поручик, вы опять стали причиной очередной ссоры. Я прав?

– Как всегда, господин подполковник, – с оттенком вызова ответил ему граф.

– Вы чересчур самолюбивы и кичливы, господин Бахметьев-Кречинский, – граф горделиво вскинул подбородок и только открыл рот, как подполковник опередил его: – Не торопитесь мне дерзить, я еще не все сказал. Так вот. Из-за этих вздорных качеств вы попали в очень неприятную историю, которая вполне могла закончиться уголовным следствием и несмываемым позором для всего вашего рода. С великим трудом это дело удалось замять. При вашем поступлении сюда меня ознакомили с ним и просили хранить его в тайне.