Дмитрий Зурков - Бешеный прапорщик. Части 1-18

– Господин капитан, не зыркай на меня злым глазом. – Келлер негромко обращается ко мне на «ты», что бывает крайне редко и по самым важным и острым вопросам. – Сейчас речь идет о разведке – и только. Вопрос о штурме второй и третьей линий обороны, как сам только что сказал, будет зависеть от её результатов. Как и кем он будет производиться, подумаем позже…

– Денис Анатольевич, никто не собирается только что созданный специальный батальон пускать под нож. – Великий князь поддерживает генерала. – Это по крайней мере глупо! Я уже попросил генерала Рагозу выделить в распоряжение Федора Артуровича роту из саперного батальона 35-го корпуса, благо, он стоит во втором эшелоне. А в ближайшем будущем мы навестим начальника 11-й Сибирской дивизии и, возможно, Вам придется поприсутствовать при этой встрече. Желательно, с результатами хотя бы предварительной разведки и своими предложениями.

– Валерий Антонович с ротой поручика Стефанова тоже прибудет к Вам. – Келлер уже хитро улыбается. – И не с пустыми руками. Наш академик отправил в батальон сюрприз… Размером этак с вагон. Что в нем – сам не знаю, Иван Петрович сообщил только, что к Вам приедет два переносных «фортепиано», замечу – вместе с «пианистами», у Вас же своих нет? Ну, и как он выразился, – «и еще кое-что по мелочи».

Ну, да, своих радистов-пианистов у меня нет. Яша Хаймаев только учится работать на ключе. Но до совершенства еще далеко. Только бы пришлые «пейджеры» не стали обузой. Тут, хочешь-не хочешь, а надо каждому группу поддержки организовывать… Да, еще вопросик один есть, правда, очень скользкий.

– По моим действиям всё понятно. Но у меня есть опасение, как бы предстоящая операция не превратилась в повторение Нарочанской. Как-нибудь можно подстраховаться на этот раз?

– А зачем, по-Вашему, мы собираемся посетить сибирцев? – Федор Артурович, переглянувшись с Великим князем, задает встречный вопрос, одновременно являющийся ответом.

– Кстати, в 3-м Сибирском корпусе и 2-й Туркестанской казачьей дивизии мы уже побывали. И не зря потратили время. Осталось только пообщаться с командующими армией и фронтом… – Улыбаясь, добавляет Михаил Александрович. – Кстати, Вы знаете, что они затаили на Вас великую неприязнь? Нет?.. Дело в том, что недавно в нескольких газетах либерального толка появилась интересная статейка, рассказывающая о том, как проходила вышеупомянутая Нарочанская операция. Точнее, анализ наступления под видом статьи. Грамотный, по заверению подполковника Бойко, – чувствуется рука опытного генштабиста. И вывод сделан правильный – в свертываемости наступления виноваты медлительность и нерасторопность генералов Рагозы и Эверта. Вот потому они и злятся, что ославили их на всю Россию. Зато капитан Гуров-Томский выведен главным героем, этаким русским Пьером Баярдом, рыцарем без страха и упрека.

Интересно, что за личный летописец у меня завелся? Найти бы писаку, да пальчики шкодливые наружу выгнуть градусов под девяносто, чтобы больше за карандаш взяться не смог! Так скоро в газетах секретные сводки из Ставки печатать будут, блин!..

– И кому это понадобилось, хотел бы я знать?

– Ну, ротмистр Воронцов по своим каналам вышел на репортера. Тот, опасаясь за свое здоровье, признался, что просто литературно обработал приготовленный текст и сдал в тираж. – Пускается в пояснения Федор Артурович. – А вот кому это понадобилось?.. Вы, случайно, ни с кем из чиновников Красного Креста на вокзалах не ссорились, Денис Анатольевич?

– Гучков?.. Ему-то какая польза?

– Ну, он уже сделал так, что Ваша персона для начальства, как красная тряпка для быка. Чтоб капитану Гурову служба мёдом не казалась. Теперь потихоньку будет формировать о Вашей персоне отрицательное мнение, мол, не всё так гладко у вышеупомянутого капитана, как об этом говорят. То там, то здесь какой-нибудь репортеришка будет поливать Вас грязью под благовидным предлогом «как нам стало известно из источника, заслуживающего всяческое доверие».

– Ну и флаг ему в руки!.. В данном случае он, как мне кажется, наоборот нам подыграл… – Пытаюсь тянуть паузу, видя заинтересованные взгляды. – Мне это, конечно, – не по статусу, но если Ваше Высочество в разговоре с этими «полководцами» намекнет, что повторение ситуации будет считаться уже не случайностью, а закономерностью… Я думаю, они начнут шевелить своими задницами…

– Денис Анатольевич!..

– Виноват, Ваше превосходительство, оговорился! Хотел сказать – мозгами!..

– Ты бы, господин капитан, поменьше понтовался! – Федор Артурович произносит фразу, абсолютно не вяжущуюся с его генеральским воспитанием. – За редким исключением Их превосходительства стопроцентно подпадают под «принцип курятника»…

Ну, не иначе, ефрейтор в генеральской голове проснулся. Сам Федор Артурович так не умеет разговаривать. Значит – дело серьезное…

– … Принцип курятника, Михаил Александрович, – это выражение «оттуда». – Келлер отвечает на недоуменный вопрос Великого князя. – Если дословно – «Клюнь ближнего, нагадь на нижнего»… Вы помните ротмистра Воронцова из Института?.. Петр Всеславович создал из своих коллег по Корпусу и Дружине этакую следственно-аналитическую группу. За одно из учебных заданий был взят факт сдачи крепости Ковно. Он на днях переслал результаты расследования аж с фельдъегерем, настолько они… интересны. Были подняты под разными предлогами многие штабные документы, опрошено около полусотни офицеров и нижних чинов из гарнизона крепости и выяснилось вот что…

Ну, Вы все, я надеюсь, помните, как тогда писали в газетах? «Комендант Ковно проявил малодушие и сдал крепость германцам, сбежав от вверенных ему войск». Так вот, у коменданта Ковно генерала от кавалерии Григорьева был на руках приказ Верховного Главнокомандующего Великого князя Николая Николаевича, гласящий – «Ни шагу назад!». И приказ командующего 5-й армией генерала Плеве, которому крепость подчинялась, об отступлении. Генерал Григорьев мог отступить, но он решает оборонять крепость, и этим облегчить положение отступающей армии. С двадцать пятого июля по пятое августа гарнизон обороняет крепость, форты по нескольку раз переходят из рук в руки. Третьего августа крепость переподчиняется десятой армии генерала Радкевича. Который требует доложить обстановку… А вот здесь начинается самое интересное. Ближайший телеграфный аппарат, по которому можно связаться с Радкевичем, находится в двенадцати верстах от крепости. Когда Григорьев докладывает и просит подмоги, генерал Радкевич отстраняет коменданта от командования и отдает приказ его арестовать. Далее следует трибунал, где Григорьев признается виновным в беззаконном бездействии власти и самовольном оставлении крепости во время боя. Вывод Воронцовских аналитиков – провокация с целью найти козла отпущения за сдачу Ковно.