Дмитрий Зурков - Бешеный прапорщик. Части 1-18

– Простите, Николай Михайлович, но почему Вы уверены, что они будут лучше, чем заводчики и деляги? Потому, что декларируют борьбу с угнетателями народа и построение светлого будущего? А позвольте полюбопытствовать, на чьи деньги господа из, если Вас правильно понял, РСДРП(б) шикуют в той же Швейцарии? Своих сбережений – кот наплакал, партийные взносы – капля в море. Я так предполагаю, что либо проедают награбленные, то бишь, экспроприированные рублики, либо субсидируются теми же капиталистами-эксплуататорами, «сочувствующими» их идеям. А коль они – буржуа, то каждый франк и каждый фунт стерлингов эти борцы за народное счастье должны будут отработать. Простите за грубое сравнение, но «Кто платит, тот и имеет удовольствие с барышней»… К тому же, чем закончилась революция во Франции? Правильно – монархией. Первый консул, или кем он там числился, Наполеон Бонапарт в один прекрасный день решил вдруг стать императором, и стал им. Зачем огород городить, чтобы вернуться к тому же, с чего начали?

– Почему Вы сделали вывод о большевиках? – Батюшин неожиданным вопросом на несколько секунд ставит меня в тупик. Честно говоря, думал, что они вместе будут в прямом смысле агитировать за Советскую власть, а Николай Степанович большей частью молчит и наблюдает за нашими дебатами.

– Потому, что только они имеют четкую структуру, упомянутую железную дисциплину и даже военную организацию, действующую, в основном, в Петрограде. Но их ошибка в том, что крестьянство, составляющее подавляющее большинство населения, они и за людей не считают. У них только пролетарии в дело годятся. Мол, они не имеют ничего, кроме своих цепей, стало быть, высокие понятия им чужды и поэтому ими легче управлять. А у землепашцев наших надо из головы еще всякую дурь, типа вековых обычаев и уклада жизни выбить. Вспомним Пугачева, стоило ему назваться Петром III и от его имени обратиться к народу, полыхнуло так, что еле затушили.

– Денис Анатольевич, если Вы намекаете на идею «крестьянского царя», то… – Потапов задумывается на несколько секунд, затем вдруг очень внимательно смотрит на меня. – Или в Ваших словах есть что-то от офицера по особым поручениям при Регенте?..

– Николай Михайлович, Вы же прекрасно понимаете, что я не имею права честно ответить на этот вопрос… Но могу посоветовать повнимательней присмотреться к составу Регентского совета. На этом позвольте откланяться, благодарю покорно за приятный вечер. Честь имею, господа! – Хоть это и противоречит всем канонам вежливости и этикета, достаю из портмоне деньги и кладу на стол. Уверен, что так будет правильней…

Моего терпения стоически хватило на полчаса спокойно-философского созерцания того, как моя любимая мечется, будто угорелая, между трюмо и гардеробом, подбирая «хоть что-то приличное» для очередной встречи с суперзвездой. После чего пришлось состроить мрачно-решительную мордочку и заявить, что все эти прихорашивания моей дражайшей супруги перед рандеву с чужим мужиком вызывают неконтролируемые приступы ревности и могут привести к резкому ухудшению самочувствия одного очень знаменитого певца. В ответ на что был обозван очень многими ласковыми словами и облобзан… в смысле облобызован… короче, горячо расцелован Дашенькой. Нет, оно, конечно, понятно – Шаляпин есть Шаляпин. И ныне, и присно, и вовеки веков. Когда в день приезда попал с корабля на бал, то бишь, с поезда на концерт, ощущения были еще те! Особенно при исполнении «Орла 6-го легиона» в сопровождении рояля и двух диапроекторов, синхронно проецировавших слайды на экраны по обе стороны сцены. Кое-кто, кого я, кажется, хорошо знаю, с прямо-таки иезуитской хитростью подобрал исторические аналогии. Римские легионеры и русские богатыри, античная крепость и московский Кремль, прочие «совпадения» – еще куда ни шло, но когда под финальный куплет слева появился римский орел с лавровым венком, а справа двуглавый герб России-матушки, меня помимо могучего голоса, исполнявшего песню без каких-либо «фанер» и микрофонов, буквально в прямом смысле торкнула энергетическая волна присутствовавшей здесь публики и очень сильно захотелось достать из ножен что-нибудь очень острое и помахать железякой, вопя во всё горло «За Веру, Царя и Отечество!!! Вперед, на Берлин!!!». Впрочем, в сём порыве был абсолютно не одинок, все дамы насквозь пропитали слезами восторга свои кружевные платочки, а мужчины, независимо от возраста, комплекции и состояния здоровья выпятили грудь колесом и сжали кулачки, кулаки и кулачищи, чтобы тут же идти воевать супостата за только что названные Веру, Царя и Отечество.

Потом, после концерта, наступила очередь самого Шаляпина побывать в нашей шкуре. В мое отсутствие дамы уже исполнили для него всё, предназначенное для женских голосов, теперь наступила моя очередь. «Плесните колдовства…», «Я уеду, уеду, уеду…», «Любовь и разлука» Малинина произвели очень сильное впечатление, а когда мы с Дашей исполнили дуэт графа Резанова и Кончиты Аргуэльо, Федор Иванович пристал с очень настойчивыми расспросами о происхождении шедевров, и по его глазам я понял, что никакая спецподготовка и рукопашный бой сейчас не помогут. Пришлось, скромно потупясь, внаглую наврать знаменитости, что после контузии мне по ночам иногда снятся очень яркие сны, сопровождаемые такими вот песнями. И что я, как автор, не имею ничего против, а наоборот, буду очень польщен и безмерно счастлив, если сам великий Шаляпин включит их в свой репертуар. А о доходах с концертов (бесплатно же только птички поют!) его агенты всегда могут договориться с Павловскими адвокатами, любезно согласившимися оказать мне небольшую услугу. Причем, с очень прозрачным намеком я тут же пылко заявил, что свои дивиденды буду перечислять в недавно созданный Великим князем Михаилом Фонд помощи семьям фронтовиков, к чему Федор Иванович отнесся скептически, не зная, правда, о том, что эта благотворительная организация будет под колпаком и тотальным контролем Отдельного корпуса. В конце беседы пришлось, правда, добавить певцу в его бочку мёда небольшую ложку дегтя, поставив условие, что все договоренности будут иметь силу только, если маэстро примет личное участие в концертах для фронтовиков, для чего уже подобраны песни из «приснившихся» и я обязательно покажу их уважаемому Федору Ивановичу.

Назавтра Шаляпин, ожидавший услышать, наверное, что-то в стиле «Соловей, соловей, пташечка» и «Взвейтесь, соколы, орлами», снова хлебнул «арт-шоковой терапии» полной ложкой, прослушав казачьи песни Розенбаума, «Коня» и еще несколько шедевров «Любэ», ну, и, естественно, скребущие душу песни Великой Отечественной – «Землянку», «Тальяночку», «Темную ночь», «Синий платочек».