Иван Байбаков - 1941 – Своих не бросаем

– Извините, товарищ генерал, – смутился Коваль и принялся раскладывать на столе Хацкилевича документы. – Но, видите ли… Если та карта, что мне дал ознакомиться товарищ дивизионный комиссар, достоверна и динамика изменения оперативной обстановки на ней указана точно, то… А вы твердо уверены, что нам именно здесь, в будущем окружении, оборону строить нужно? Может быть, достаточно будет временной обороны – пока мы не соберем все, что нам нужно будет для прорыва, а потом, собрав мощный механизированный кулак, мы сможем проломить им немецкую оборону – ведь теперь мы знаем, что у немцев вокруг нас и как – и рвануть на соединение со своими войсками?

– И куда ты рвануть собираешься, полковник? – раздраженно спросил Хацкилевич. – К Минску? Так там сейчас, наверное, уже немцы хозяйничают. Или сразу до Москвы рвануть собрался?! А может, тогда сразу до Урала прорываться будем?! – Слегка выплеснув эмоции, генерал-майор взмахом руки указал полковнику, стоявшему навытяжку во время этого легкого начальственного выговора, на стул и углубился в изучение принесенных своим начштаба документов. И сразу же вновь почувствовал раздражение.

Да уж… план организации обороны. Нет, само название плана поставленной задаче соответствует, а вот все остальное, в нем изложенное, к организации обороны практически никак не относится. Опять-таки, сказать, что подготовленный план вообще никуда не годится, нельзя – полковник Коваль штабистом себя проявил хорошим, да и соображения ему было не занимать. Но вот прочно довлеющие над ним, как, кстати, совсем недавно и над самим генералом, тенденции предвоенной наступательной доктрины… В общем, план этот не был планом построения мощной и долговременной обороны. Это, в полном соответствии с только что высказанными начштаба предложениями, был план некой временной обороны, даже без организации инженерно-заградительной подготовки ее рубежей, без строительства долговременных огневых и защитных сооружений. Обороны, рассчитанной на кратковременное сдерживание противника, и только до тех пор, пока не будут собраны силы, подремонтирована и восстановлена боевая техника, загружен боекомплект. И заканчивался этот план тем, что предусматривал «Ка-а-ак врезать по врагу – могучим ударом и мощ-щ-щным прорывом!».

– Угу, «могучим ударом»… и еще «малой кровью», – хмыкнул себе под нос генерал-майор, но более выказывать свое неудовольствие подчиненному пока не стал. Это, по большому счету, не его вина – полковника так учили. Их всех так учили перед войной, а теперь вот придется учиться самим, уже в жестоких реалиях боевых действий, оплачивая эту учебу большой кровью.

И его, Хацкилевича, сейчас главная задача – не ругать за ошибки своего начштаба, то есть своего ближайшего помощника и будущего организатора боевой деятельности оборонительного района, а объяснить ему эти его ошибки. И начать, пожалуй, придется с того, чтобы убедить своего начштаба в пагубности таких вот «могучих ударов» и «мощных прорывов»… А для примера как раз подойдет последний «мощный прорыв с последующим контрударом под Гродно» их 6-го механизированного корпуса, который чуть было не завершился гибелью всего корпуса.

– Гм… полковник. Ты, значит, в своем плане предлагаешь собрать остатки нашего мехкорпуса, ну, и что еще из бронетехники, что сможем по окрестностям собрать, и на прорыв идти – правильно я тебя понял? А вот скажи-ка мне, Евстафий Сидорович, это ведь ты совсем недавно планировал прорыв и контрудар мехкорпуса под Гродно? Причем заметь, не сильно потрепанного корпуса, как сейчас, а корпуса полнокровного, намного лучше остальных укомплектованного и имеющего намного лучшую, чем сейчас, степень боевой готовности. И вот теперь как ты сам, как штабной аналитик, можешь охарактеризовать результаты того прорыва? Его цели, ход боевых действий, результаты, а также просчеты и ошибки? – Выждав небольшую паузу, но так и не дождавшись от покрасневшего начштаба, печально изучавшего глазами стол, никакого ответа, продолжил: – Молчишь? Ну, тогда слушай…

Ладно, гениальный ты наш наступательный стратег и активный сторонник мощных танковых прорывов, – закончил Хацкилевич свой монолог с анализом причин и печальных последствий первых дней войны в общем и конкретных печальных последствий для 6-го мехкорпуса в частности. – Понимаю, что построению обороны, да еще и силами механизированных соединений, тебя никто не учил, тебя в основном на эти самые мощные танковые прорывы натаскивали. Поэтому бери бумагу, карандаш и записывай. Сначала, раз уж ты меня сразу не понял, повторю специально для тебя основную задачу. Основная и главная наша задача сейчас – организация долговременной и эффективной круговой обороны как можно более широкого радиуса с центром примерно в Белостоке. Причем обороны эшелонированной, мощной и при этом обороны не жесткой – ее немцы, с их-то возможностями и опытом, сломают или прогрызут быстро. Нет, оборона наша должна быть активной и относительно подвижной – с возможностью быстрого маневра артиллерийским огнем, подвижности сил и средств, в особенности бронетанковой техники, а также своевременного подвода резервов. Такой обороны, чтобы фашисты бились об нее своими тевтонскими лбами, расшибали их себе в кровь, теряли людей и технику, но оборону нашу прорвать не могли. Вспомни, ты же в Военной академии механизации и моторизации РККА имени И. В. Сталина учился – так там вам должны были преподавать, как такую оборону строили в последние годы Первой мировой войны. И, кстати, именно немцы в построении такой активной и подвижной обороны особенно хороши были. Я, помнится, во время обучения в Военной академии РККА изучал перевод их инструкции, «Общие указания для ведения оборонительного боя в условиях позиционной войны» называется, а издана была та инструкция аж в 1917 году. Так вот там как раз много интересного и полезного про построение такой активной, гибкой обороны сказано было.

Ну, а мы теперь, как говорится, их же салом да по их сусалам… «Линии Сталина» у нас, конечно, не получится – ни времени, ни ресурсов для этого не хватит, но стремиться выстроить что-то подобное мы должны – это я тебе сейчас говорю как ориентир, к которому нужно будет стремиться. Повторяю, именно обороны – никаких прорывов и контрударов, это я, опять же для тебя, особо подчеркиваю! По крайней мере – до тех пор, пока не выстроим здесь мощный и надежный оборонительный периметр.

Отсюда, в качестве наших первоочередных действий, следует необходимость создания мощных, защищенных как с земли, так и с воздуха, оборонительных рубежей с эффективной системой огневого воздействия на противника. Это тебе понятно, полковник? – Понятно, это хорошо… Тогда вот конкретные вопросы, по которым ты будешь разрабатывать новый план обороны.