Иван Байбаков - 1941 – Своих не бросаем

Пока Павлов орал, не сдерживая себя в определениях столь вопиющего проявления безалаберности и головотяпства, полковник Иванин, молча стоя навытяжку, в душе вторил командующему примерно такими же словами. Ну как! Как он, ворона старая, мог забыть об этих танках?! Ну и что, что они перед войной были выведены из штатов боевых частей (в связи с расформированием тяжелых танковых бригад), числились на хранении, ожидая распределения в танковые дивизии вновь создаваемых механизированных корпусов, и поэтому в ведомостях наличия боевой техники учитывались отдельно, как бы выпадая из общего реестра? Ну и что, что эти танки сейчас считаются уже морально устаревшими, если со своей 76-миллиметровой пушкой они до сих пор превосходят по вооружению все немецкие танки, а по броне лишь немного уступают только их самому лучшему и самому мощному на сегодня Т-4 (да и то, в экранированной версии Т-28Э кроет этот самый Т-4 как тот котик кошку). Да сейчас эти танки если и не спасение в масштабе фронта – все-таки их не так много, то здесь, под Минском, они реальная боевая сила, способная, как волнолом на море, разрезать, нарушить целостность и силу волн легких и средних танков противника, накатывающих на наши оборонительные позиции и особенно в их слабые места, в стыки участков обороны наших пехотных частей. Тем более что, по своему качественному состоянию, из 63 машин, хранящихся на складе под Минском – сколько там, дай бог памяти – 19 боевых машин идут по 2-й категории, то есть как техника, бывшая или находящаяся в эксплуатации, вполне исправная и годная к использованию по прямому назначению. Так что хоть сейчас загружай боекомплект, сажай экипаж – и в бой. Еще 30 машин идут по 3-й категории, то есть требуют среднего ремонта, который можно быстро провести прямо на месте, силами Минской гарнизонной автобронетанковой мастерской. Остаются 14 танков 4-й категории, требующих капитального ремонта в заводских условиях, но их можно частью собрать из двух-трех один, а частью пустить на запчасти для ремонта остальных. То есть, как минимум, 50 мощных боевых машин, так нужных сейчас на передовой, стоят без дела в тылу, у него на складе… Да за такое сейчас, по законам военного времени… это трибунал, однозначно…

Пока начальник автобронетанковых войск фронта с посеревшим лицом осмысливал очень даже реальный приговор военного трибунала и связанные с ним возможные изменения в судьбе, командующий фронтом проорался и немного успокоился. Обвел взглядом своих подчиненных, оценил динамику изменения внешнего вида Иванина в процессе осознания вины, а также виновато-растерянно-радостный вид начальника штаба, тоже чувствующего себя виноватым, что недосмотрел, но наряду с этим и радующегося такому неожиданному прибытку мощной боевой техники. Оценил задумчивые, а в ряде случаев и отчетливо побледневшие лица остальных своих подчиненных, и решил, что планируемый им воспитательный эффект от «животворящего пинка» достигнут, люди взбодрились и заодно прочувствовали, примерили на себя вероятную тяжесть последствий дальнейшей расхлябанности и раздолбайства. Пора подводить итоги, распределять задачи и обнародовать те новые идеи, ради которых совещание и затевалось.

Павлов разрешил Иванину сесть, выдержал намеренно долгую паузу, специально давая накопиться напряжению у присутствующих, а потом нарочито неторопливо и размеренно заговорил:

– Итак, подвожу итоги совещания… Бойцы на оборонительных рубежах героически сражаются с превосходящими силами врага. Их командиры в боевых порядках не только стойко бьются в обороне, подавая пример бойцам, но и проявляют инициативу, боевую смекалку, изобретая новые способы борьбы с противником. А штаб и управление фронта не только не могут им в этом помочь, изыскивая новые пути и способы организации обороны, а также стараясь найти резервы и ресурсы для ее укрепления, но даже те ресурсы, что буквально лежат под ногами без всякой пользы, вы, товарищи, умудряетесь прое… забываете про них. Отсюда делаю выводы – штаб и управление фронта до сегодняшнего дня не выполняли своих функций по организации и обеспечению противодействия немецко-фашистским захватчикам, вторгшимся на территорию Белоруссии… Чего же тогда ждать от руководства армий и корпусов первого эшелона обороны фронта? С них тогда какой спрос?.. Хотя, тут я не совсем точен – не все в руководстве войск приграничного эшелона поддались панике и бросились отступать…

Вот тут совсем недавно полковник Иванин про 6-й механизированный корпус докладывать начал… про его оснащенность и боеготовность. А кто-нибудь из присутствующих знает, где сейчас находится этот мехкорпус и в каком состоянии? Никто не знает? Начштаба тоже не знает? Тогда довожу диспозицию. Командир 6-го механизированного корпуса генерал-майор Хацкилевич, несмотря на неудачу контрудара под Гродно, повлекшую за собой значительные потери его корпуса в живой силе и боевой технике, не поддался панике, не потерял боевой дух и не бросился очертя голову отступать, как вы все сегодня, а я еще вчера, тоже собирались поступить. Вместо этого Хацкилевич отвел механизированный корпус под Белосток, к месту его предвоенной дислокации и базам снабжения, где сейчас, используя все доступные ресурсы, в том числе отступающие мимо него от границы войска, начал создавать круговой оборонительный укрепрайон, способный при необходимости вести бои с противником в условиях полного окружения. И все это Хацкилевич сделал самостоятельно, – согласовал со мной свои действия, конечно, – но при этом обошелся без всякой помощи со стороны штаба и руководства фронта… Получается, вы, товарищи, нашим боевым командирам и не нужны совсем, они без вас справляются…

В общем, так, товарищи военачальники… Работу штаба и управления фронта с момента начала боевых действий я в целом оцениваю как неудовлетворительную… Крайнего или особо виноватого я сейчас ни искать, ни назначать не буду, хотя кое-кого… – косой взгляд на Иванина, – может, и следовало бы. Но не буду, так как понимаю, что это все не по злому умыслу и не от недостатка профессионализма – тому виной скорее сложившаяся оперативная обстановка и сопутствующие причины, а вместе с ними растерянность и чувство беспомощности. Все понимаю, сам точно такой же был совсем недавно. Но вот смог встряхнуться и вас сегодня собрал именно для того, чтобы встряхнуть, пока не поздно, иначе нас всех уже совсем скоро трибунал встряхнет. Поймите, время промахов, безалаберности, распи… недисциплинированности и расхлябанности прошло, больше у нас с вами в запасе повторных попыток нет! И поверьте, трибуналом я вас не пугаю – под трибунал мы все вместе пойдем, со мной во главе, если катастрофическую ситуацию с развалом Западного фронта взять под контроль не сможем и Минск немецким войскам оставим. Поэтому в последний раз повторяю вам то, что уже сказал в начале совещания – никакого отступления от Минска не будет, и город противнику мы просто так не сдадим, будем обороняться на его подступах до последней возможности! А если немцы все-таки прорвут нашу оборону на подступах и ворвутся в город, мы будем драться с ними в городе, за каждую улицу, за каждый дом!..