Иван Байбаков - 1941 – Своих не бросаем

– Товарищ бригадный комиссар! Капитан Сотников, командир сабельного эскадрона 152-го Терского казачьего Ростовского полка 6-й кавалерийской Кубано-Терской казачьей Чонгарской Краснознаменной ордена Ленина и ордена Красной Звезды дивизии имени Буденного из состава шестого кавалерийского корпуса. Полк дислоцировался в населенном пункте Дроздово Ломжинского района. С началом войны полк в составе дивизии вел оборонительные бои у границы, потом в составе конно-механизированной группы под командованием заместителя командующего Западным фронтом генерал-лейтенанта Болдина принимал участие в организации контрудара под Гродно. В условиях постоянных бомбежек немецкой авиации полк понес значительные потери еще на марше, в результате, на момент вступления в бой потери составили до тридцати процентов личного состава и до половины средств усиления в виде полковой и противотанковой артиллерии, а также почти все из имеющихся средств противовоздушной обороны. После неудавшегося контрудара полк получил приказ на отступление в сторону Волковыска и начал выдвижение, но на следующий день поступил новый приказ – на выдвижение в сторону Белостока, в распоряжение начальника вновь создаваемого Белостокского укрепрайона. Я в ходе отступления получил команду принять под охрану обоз с ранеными и остатки санитарного эскадрона полка. Два дня назад, в районе населенного пункта Кузница, полк попал под очередную бомбежку немецкой авиации. В результате авианалета командование полка было уничтожено, а части и подразделения полка рассеяны по лесам. Я со своим эскадроном продолжил выполнение приказа и двигался в сторону Белостока, по пути следования принял под командование остатки полковой конноартиллерийской батареи, а также саперного и пулеметного эскадронов моего полка. Для защиты от немецкой авиации двигались по дорогам ночами, а днем маскировались в лесу. По пути следования вели конную разведку местности, в результате чего были обнаружены и приняты под мое командование мелкие группы отставших и отступающих бойцов Красной армии в составе рядового, начальствующего и технического состава, в том числе раненые. В итоге, сейчас под моим командованием находится 282 человека личного состава, из них полностью боеспособны 157, раненых 125, из которых 29 тяжелых.

Из стрелкового вооружения, помимо кавалерийских карабинов и винтовок у красноармейцев, имеем пять ручных пулеметов Дегтярева, да от пулеметного эскадрона нам достались шесть станковых «максимов», из них два установлены на тачанках и готовы к маневренному бою, остальные четыре на повозках и требуют мелкого ремонта. Но патронов мало, даже на один серьезный бой вряд ли хватит. Есть еще четыре ППД, но к ним патронов практически нет, всего пара десятков. Из тяжелого вооружения сохранились две 76-миллиметровые пушки из состава полковой конно-артиллерийской батареи с примерно половинным боекомплектом и почти полным составом орудийных расчетов – пополнили из числа присоединившихся артиллеристов. По результатам разведки окрестностей немецких войск в радиусе трех – пяти километров не наблюдается.

Выслушав доклад, Трофимов скомандовал капитану «Вольно» и повернулся к Сергею.

– Что скажешь, лейтенант?

– Скажу вот что, товарищ бригадный комиссар, – Сергей с интересом наблюдал за капитаном, который после доклада уставился на Трофимова и Сергея демонстративно игнорировал. – Вернее, сначала спрошу у товарища капитана. А скажи-ка, капитан, почему из четырех эскадронов кавалерийского полка именно твой эскадрон отправили обоз и раненых сопровождать?

Сотников еще больше покраснел, зло боднул Сергея взглядом, но, бросив короткий взгляд на Трофимова, развивать конфликт не стал и, после секундного сопения, ответил:

– Сопровождал обоз и раненых в качестве наказания за несдержанность и пререкания с командованием. При получении приказа на отступление от Гродно в тыл, в сторону Волковыска, вспылил, попытался оспорить приказ у командира полка и просить разрешения на самостоятельные диверсионные действия эскадрона в немецких тылах. В результате, при организации отступления вместо ведения разведки и организации передового боевого охранения был направлен в тыловые подразделения, где получил под охрану и оборону обоз с ранеными и имуществом полка.

Сергей выслушал капитана, удовлетворенно кивнул своим мыслям и повернулся к Трофимову.

– Так вот, товарищ бригадный комиссар, что я хочу сказать. Сейчас, я так думаю, капитаном и остальными его бойцами ваши помощники займутся, первичные контрразведывательные мероприятия проводить будут. Я же тем временем по стоянке пройдусь, с людьми поговорю, уцелевшее имущество осмотрю. И по результатам решим, что дальше делать.

Бригадный комиссар кивнул, потом быстро отдал распоряжения своим помощникам и догнал Сергея, который уже двинулся к повозкам с ранеными. А догнав, тихо спросил:

– Лейтенант, ты зачем комэска провоцировал? Что, захотел над старшим по званию поизгаляться? Чтобы твои бойцы увидели, как их лейтенант целого капитана унижает?! А если бы он ответил? Ты понимаешь, что тогда могло быть?!

– Видите ли, товарищ бригадный комиссар, я это делал не просто так и не из вредности, как вы, наверное, подумали, – так же тихо ответил ему Сергей. И в ответ на требовательно-вопросительный взгляд особиста продолжил: – Дело в том, что командир эскадрона по натуре явно очень вспыльчив. К этому добавьте его кавалерийский, да еще отдельно казачий гонор, и традиционное в среде кавалерии отношение свысока к «пехтуре», «мазуте» и прочим родам войск. А поскольку капитан и его кавалеристы нам сейчас ну очень нужны, и воевать вместе с ними я планирую долго, этот гонор с него надо было сбить, чтобы в будущем не возникали лишние проблемы при выстраивании иерархии командования. Кроме того, я хотел сразу выяснить, насколько он адекватен и способен ли держать себя в руках в экстремальных и непонятных ситуациях. Сейчас еще с его людьми поговорю, но предварительно могу сказать, что комэск, хоть и вспыльчив, но отнюдь не дурак и командир, судя по всему, неплохой. Посмотрите, сколько всех и всего по пути нашел, собрал, организовал и к своим уже практически вывел. Хотя это сейчас очень непросто сделать. Вон, видите, – одних танкистов человек двадцать привел. А это шесть-семь экипажей, причем, можно считать, экипажей уже обстрелянных и имеющих какой-никакой боевой опыт. Так что с капитаном, думаю, мы сработаемся, но излишнее самомнение и гоношистость с него все равно надо было сбить, так почему бы не сделать это сразу. Вот как-то так.

Оставив Трофимова обдумывать сказанное, Сергей снова двинулся «в народ». Дольше всего беседовал с артиллеристами и танкистами. И примерно через час вернулся к Трофимову, очень довольный.