Гарри Ларин - Назад в СССР с кучей баксов. История перемещения во времени

Выйдя из кафе около 10 часов вечера или чуть позже, я вдруг понял, что остановиться в гостинице будет сложно. Вернее, не сложно, а просто нереально… У меня не было паспорта. Притом ни иностранного (для интуристской гостиницы), ни советского (для любой другой гостиницы). Я сел на лавочку в соседнем дворе, пригубил снова открытый еще в отеле «Националь» виски и сделал смачный глоток. Вечером стало немного прохладно. Впрочем, глоток виски подействовал, как и положено в таких случаях, позитивно.

Я снова решил шикануть и взял такси до ближайшего, Белорусского вокзала. Вообще, с Маяковской до него можно было дойти минут за 15–20 пешком, по той же Тверской, но уже не было сил. Заплатив снова рубль, что было больше чем достаточно, я вошел в зал ожидания Белорусского вокзала. Удивительная ситуация, «на кармане» у меня было почти пол месячной зарплаты среднего советского человека. Ну, может, треть зарплаты. Также в кармане было около 6500 долларов, что даже по советскому курсу составляло около 4000 рублей! Это уже годовая зарплата министра в начале 60-х, а для обычного советского человека это была приличная зарплата более чем за три года. И это не считая того, что в камере хранения другого вокзала у меня вообще лежало почти три миллиона долларов. Но мне пришлось ночевать в зале ожидания поездов дальнего следования. «Бомж. Как бомж», – подумал я.

Столько денег, а я вынужден ночевать на вокзале! Эх, мой любимый капитализм начала XXI века. В этот момент я с ностальгией мечтал о прошлом (которое уже было в далеком будущем). Эх, хрущевская оттепель. Зачем ты мне нужна такая, раз тут все так сложно!

Я достал из кармана шкалик виски и снова сделал глоток. На меня и небольшую начатую бутылку виски с интересом посмотрели «соседи» по залу ожидания. Я демонстративно поставил ее на пол рядом с собой, не притронувшись к ней больше. Утром ее уже не было около меня, как вы понимаете. Вокзал даже при СССР был не самым благополучным местом. Главное, что, пока я спал, никто не проверил мои карманы. Доллары были на месте, хотя в большей степени я уже волновался за рубли.

Утро было добрым. Я встал с кресла зала ожидания, размял затекшую спину и отправился в соседний магазинчик типа «Все для туриста». Он был прямо на вокзале, к моему большому удовольствию. Купив дешевую советскую (другой не было, как понимаете) зубную пасту, мыло и совсем небольшое полотенце с небольшой хозяйственной сумкой, куда можно было все это сложить, я привел себя в порядок в общественном привокзальном туалете. Чистота туалета была не ахти, но в советском туалете на советском вокзале иного и быть не могло, как понимаете. Я снова вспомнил, что я долларовый миллионер. При этом я, по сути, БОМЖ, человек без паспорта. Ни в пансионат, ни в гостиницу не пустят. А для проверки документов остановят – так вообще беда. В советском отделении милиции, если у меня найдут хоть сотню долларов, меня точно посадят. И это будет только начало. С учетом того, что «на кармане» у меня было несколько тысяч долларов, проверка документов могла закончиться высшей мерой наказания – смертной казнью.

Напомню, что лишь в 80-е годы по 88 статье уголовного кодекса (была в СССР такая статья, предусматривающая наказание за валютные операции) были шансы на спасение. Во времена Хрущева за валюту можно было лишиться жизни. Я отчетливо понял, что жить так нельзя. Нужно что-то делать! Где-то искать жилье.

Я понял, что, видимо, в скором времени мне также стоит подумать и о покупке советского паспорта у Эльвиры…

Напомню, что возможность встречи с Эльвирой была оговорена в ГУМе. Возможность встречи была (если меня не обманули и она действительно была) ежедневно в 19:00 у фонтана. Впрочем, увидеть ее и поговорить с ней мне очень хотелось по многим причинам, как вы понимаете!!!

С тяжелыми мыслями о необходимости покупки советского паспорта я позавтракал в привокзальном кафе. Советский общепит, кстати, на меня произвел не самое плохое впечатление в тот момент. Я съел пару сосисок из натурального мяса (без непонятных консервантов и добавок) с немного помятым, но натуральным зеленым горошком, добавив порцию макарон, и выпил сладкого чаю. Заплатил я за все это меньше рубля.

На вокзале я нашел наконец-то киоск со свежими газетами. Я внимательно вгляделся в дату. Судя по дате на свежем номере газет «Правда» и «Известия», был конец мая 1964 года. Это означало, что я переместился во времени больше чем на полвека назад! Я долго стоял у киоска, разглядывая газеты, и вспоминал, что же произошло в 1964 году в СССР. Слава богу, Хрущева скоро снимут, вспомнил я. Ну, относительно скоро. Только осенью. Ему еще 4,5 месяца суждено было быть у власти. Из истории я помнил, что ближайшие соратники Хрущева отправят его осенью в отпуск на Черное море, из которого он уже не вернется хозяином СССР. Его тихо снимут на пленуме ЦК сразу по возвращении из отпуска, в середине октября 1964 года.

С конца 1963 года в кругу политической элиты СССР и ближайших соратников Никиты Хрущева росло недовольство его политикой. При участии видных деятелей партии и руководителей силовых структур недовольство переросло в заговор, который закончился сменой власти в СССР и смещением Никиты Хрущева с поста руководителя страны.

14 октября 1964 года Пленум ЦК КПСС, организованный в отсутствие Н. С. Хрущева, находившегося на отдыхе в Пицунде, освободил его от должности Первого секретаря ЦК КПСС «по состоянию здоровья». На следующий день указом Президиума Верховного Совета СССР Хрущев был освобожден от должности главы советского правительства. Леонид Брежнев заменил Никиту Хрущева на посту Первого секретаря ЦК КПСС.

После этого Хрущев был отправлен на пенсию. Записал на магнитофон многотомные мемуары. Умер Хрущев от сердечного приступа 11 сентября 1971 года, похоронен на Новодевичьем кладбище.

На фото советский лидер Никита Хрущев, смещенный соратниками со всех постов в октябре 1964 года

(15.04.1894 – 11.09.1971)

На даче в Пицунде, на Черном море, относительно скоро закончится карьера человека, который считал, что за обмен иностранной валюты полагается расстрел. Его сменит более демократичный, в плане отношения к валютным операциям, Леонид Брежнев. И уж насколько я помню, при Брежневе не было ни одного расстрела по 88 статье (за валютные операции).

«А не махнуть ли мне ненадолго на море?» – подумал я. На Черном море сдается много дач. А в частном секторе, как я предположил, можно обойтись и без паспорта. Там и поспокойней будет.