Алексей Живой - Легион: Рим должен пасть. Карфаген атакует. Ганнибал Великий

– Что же, – кивнул Федор, – тогда мне нужно поторапливаться. А то, если я еще немного задержусь здесь, на мою долю не останется ни одного римлянина.

На следующий день Федор решил устроить смотр своим войскам. Он велел построить хилиархию, от которой, по меткому замечанию Атарбала, действительно осталось немного – чуть больше шестисот человек – и, опираясь на палку, в сопровождении Урбала и Териса прошелся вдоль строя. Приставленный лекарь был недоволен поведением Федора, но сделать ничего не мог. Война есть война, назавтра намечалось выступление, а Федор, хоть и ранен, но другого командира у хилиархии нет.

Осмотром Чайка остался доволен. От потрепанных и изможденных недавними боями солдат не осталось и следа. За время болезни Федора все они отлично отдохнули и зализали свои раны. Перед ним, сверкая доспехами, стояло шестьсот пятьдесят восемь закаленных бойцов, готовых порвать хоть целый легион, встань он у них на пути. „Да, – все же огорчился Федор, – а всего пару недель назад их было полторы тысячи“.

Закончив осмотр, Федор решился на короткую речь.

– Солдаты, – сказал он, – дорога на Рим открыта, и завтра мы выступаем. Наша задача – охранять осадный обоз, который должен снести стены римской крепости, последней преграды к окончанию нашей победоносной войны. Не пройдет и десяти дней, – при этих словах Чайка невольно покосился на Урбала, – как мы будем пировать уже на римском форуме, и былая слава Карфагена, повелителя морей и суши, снова засияет, как и прежде. Сейчас вы можете выпить вина и предаться веселью, поскольку завтра нам предстоит снова идти в поход.

Услышав это, солдаты огласили окрестности римского лагеря криками такой бурной радости, что эхо пошло гулять по скалам. Распустив солдат по палаткам, Федор направился к себе в шатер.

– Готовить на утро коня? – с сомнением в голосе спросил Терис, проводив командира хилиархии до шатра.

Федор посмотрел на свою перевязанную ногу, на лекаря, стоявшего неподалеку, вздохнул и велел Терису приготовить повозку.

К его удивлению, до Палестрины, последнего крупного города, что стоял на Латинской дороге и мешал продвижению армии к Риму, африканцы дошли довольно быстро, и не встретив сопротивления. Враг явно находился на последнем издыхании, напрягая все силы, чтобы успеть подготовиться к отражению осады, а потому лишних легионов, для того чтобы дать большое сражение на подступах, у римлян не нашлось. Но тем не менее бой у Палестрины [157] вышел жестокий и кровопролитный. Небольшой гарнизон этого городка, состоявший из легионеров, морпехов Марцелла и ополчения граждан, не пожелавших покинуть свой город, защищался до тех пор, пока не был полностью уничтожен.

Зная о судьбе римских пленников, которых Ганнибал после победы у Канн предлагал выкупить сенату Рима, Федор Чайка не был удивлен. Десять пленных римских военачальников из числа наиболее высокопоставленных были Ганнибалом освобождены под личную клятву вернуться и отправлены с посольством в Рим. Сенату предлагалось выкупить тысячи своих пленных солдат, среди которых к тому же находилось множество родственников жителей Рима. Несмотря на то что лишних солдат у Рима не было, сенат демонстративно отказал Ганнибалу, сообщив, что не ведет переговоров с врагом государства на его земле. И тогда Ганнибал в бешенстве казнил часть из них, большинство все-таки оставив в живых, но продав в рабство греческим работорговцам. Так закончили свое существование легионы Павла и Варрона. Часть из которых, впрочем, еще пряталась в окрестностях Венузия не слишком далеко от места сражения. Но эти побежденные солдаты находились в деморализованном состоянии и не представляли для армии Карфагена угрозы. Потому Ганнибал не стал тратить время на их полное уничтожение, а увел армию в сторону Капуи и вот теперь продвигался к Риму.

Участь пленников, которых сенат не пожелал спасти, наверняка была известна и жителям Палестрины, ведь ехали они по этой же дороге. Власть Рима здесь была давней, как и ненависть к ее противникам, а потому никто из жителей городка не пожелал сдаваться в плен карфагенянам.

Федор наблюдал за битвой из лагеря, что был выстроен неподалеку на одном из холмов, которыми изобиловала эта горная местность. Осадные орудия, которые охраняла его хилиархия, сыграли в этой победе не последнюю роль. И когда, разрушив ворота и часть стены, пехотинцы Атарбала вместе с кельтами ворвались в город, участь Палестрины была решена. Командир африканцев приказал поджечь город, чтобы римским разведчикам, замеченным нумидийцами у дальних холмов, было отлично видно, как приближается непобедимая армия Ганнибала. Приказ был исполнен, и пожар полыхал всю ночь, а утром, когда дым еще поднялся над развалинами, армия двинулась дальше.

„Неужели этот город оборонял Марцелл и он теперь погиб, – думал Федор, облаченный в доспехи, осторожно шагая в штаб в сопровождении Териса и поглядывая на столбы дыма, – жаль, если так. Я хотел убить его сам“.

Федор пробыл в штабе недолго, получив те же указания – охранять обоз. Но ушел оттуда не сразу, а задержался, поскольку Атарбал допрашивал пленного римского солдата. Из рассказа раненого выяснилось, что город яростно защищался совсем не потому, что обороной командовал Марцелл. Отражение штурма организовал его заместитель, а сам сенатор ушел незадолго до начала осады с несколькими сотнями легионеров в сторону Рима, получив оттуда какой-то приказ. Какой именно, солдату было неизвестно. А все офицеры гарнизона были мертвы.

– Наверняка его перебросили на другую сторону хребта, поближе к Аппиевой дороге, – высказал предположение Атарбал, посмотрев на Федора. – Чтобы укрепить оборону там и помешать самому Ганнибалу, который уже приближается к Остии.

И добавил пренебрежительно:

– Из оставшихся в живых римлян Марцелл сейчас последний опытный военачальник, достойный Ганнибала, который и с сотней солдат может стать нам преградой. Остальные – просто слабаки. Так что, Федор, нам осталось недолго воевать.

– Остия – морские ворота Рима, – заметил неожиданно для себя Федор, – там ведь должен стоять флот.

– Ты неплохо осведомлен, – кивнул Атарбал, нахмурившись и обдумывая слова пленного, словно Чайки рядом уже не существовало, – можно подумать, ты там уже бывал.

– Я же командир разведчиков, – заметил на это Федор, напрягшись, что не ускользнуло от Атарбала. И тогда он решил сказать полуправду, что могла успокоить возникшие подозрения, – а, кроме того, я действительно там бывал. Еще задолго до войны. Ведь я родом из далеких северных земель, был моряком. И однажды мы заходили в Остию с товаром.

Атарбал посмотрел на Федора с некоторым интересом. Похоже, слова командира двадцатой хилиархии его удивили.