Алексей Живой - Легион: Рим должен пасть. Карфаген атакует. Ганнибал Великий

– А ты не глуп, – снова усмехнулся Ганнибал, приблизившись к Федору, – отправляйся к казначею, я прикажу выдать тебе награду за этот архив. Ты достоин ее, даже если там нет ничего ценного.

– Благодарю, – поклонился Федор, перед тем как покинуть шатер.

Соединившись с Ганнибалом, хилиархии Чайки и Карталона в составе его армии вышли к Тибру, окончательно отрезав этот берег от римских владений. Правда, другой берег все еще находился в руках неприятеля. Да и по самой реке, довольно полноводной, как заметил морпех, то и дело сновали римские биремы, перевозившие морских пехотинцев из Остии в Рим на глазах у карфагенских разведчиков. Несколько таких кораблей было потоплено из баллист, но в целом отсутствие флота не давало Ганнибалу возможности полностью прервать сообщение по Тибру. Остия все еще сопротивлялась, туда морем прибыли подкрепления из Сицилии, которые сенат спешно перебрасывал для защиты Рима, и карфагенянам по-прежнему приходилось воевать на два фронта, распыляя свои силы.

Однако Ганнибал верил в победу, тем более что со дня на день ждал гонцов из Апулии, куда должен был прибыть новый флот с пехотинцами и осадным вооружением, которого армии так сейчас не хватало. Между тем Федор, присутствовавший на совете в Капуе, припомнил, что подкрепления ожидались еще неделю назад, но до сих пор Ганнибал не сообщил об их прибытии. „Видно, немного задержались в пути, – с надеждой подумал Федор, припоминая все прочитанное в прошлой жизни об этом и отгоняя предательские мысли, – хотя сейчас бы они пришлись в самый раз“.

Если Ганнибал уже и получил какие-то известия с берегов Апулии, то Федору ничего об этом не сообщил, хотя отдал приказ готовиться к штурму на участке, захваченном его хилиархией. Решив, что начальству виднее, Федор Чайка использовал отпущенное ему время для поисков Юлии, регулярно отправляя в окружные рейды по предместьям отряды своих солдат. Он даже сам иногда участвовал в „набегах“, имея надежду разыскать хоть какие-либо следы прекрасной римлянки и ребенка. Своего ребенка, как он теперь думал. Однако никаких следов не было. Ни на вилле самого Марцелла, ни на еще одной вилле, где останавливался сенатор, ни в усадьбе Памплония, подаренной новобрачным на свадьбу и также попавшей в зону, захваченную солдатами Карфагена.

Местонахождение всех этих домов Федор легко узнал от римских пленных. Марцелла здесь знал каждый. Однако поиски морпеха не дали пока результатов. Сенат принял решение защищать город до конца. Но вряд ли Юлия находилась в осажденном городе. Наверняка Марк Клавдий, если не убил ее собственной рукой, – во что Федор старался не верить, – уже переправил дочь по свободному берегу Тибра к морю или еще дальше. Шансов разыскать девушку в этом аду было мало. Но Федор не сдавался и упорно продолжал поиски. Он боялся и того, что найдет ее не первым. Мысль, что Юлия с его ребенком попадет в плен к кому-либо из других финикийских военачальников, была ему также ненавистна. Ведь в этом случае, если она не погибнет, то станет рабыней. А если дочь сенатора попадет в руки к простым солдатам… Федор гнал от себя эти мысли и продолжал поиски.

В Риме жил не один Марцелл, и богатых вилл в окрестностях города, уже попавших под власть финикийцев, было предостаточно. Теперь здесь повсюду полыхали пожары. Исполняя приказ Ганнибала постоянно терзать оборонительные порядки римлян, его армия наводила ужас на жителей и защитников города, испепеляя все на своем пути, хотя и не могла пока пробиться за стены. Отправляя своих солдат в очередной набег на предместья, Федор даже напутствовал их фразой „Рим должен быть разрушен!“, чем вызвал бурю радости у своих африканцев.

Но особенно неистовствовали в окрестностях Рима кельты из долины реки По. Немало натерпевшиеся от своих поработителей, истреблявших этот народ целыми племенами, они с радостью восприняли тот факт, что теперь пришел черед заносчивых римлян расплатиться по долгам. Вожди кельтов рубили римские головы сотнями, с гордостью привязывая их к седлам своих коней. Федор не слишком одобрял этот кровавый обычай, но, вспоминая, что творили римляне в долине реки По и что в будущем мог еще натворить Цезарь в землях далеких галлов, он не препятствовал этому. Кто теперь знает будущее? Ведь благодаря усилиям Ганнибала и его, Федора Чайки, скромному участию в них, Цезарь теперь мог вообще не родиться, а „концентрационные лагеря“ для галлов никогда не воплотиться в жизнь.

Тактика выжженной земли, призванная деморализовать гарнизон и жителей Рима, вынудив их сдаться, уже приносила свои плоды. В одном из последних рейдов, где Федор лично принимал участие, бой шел за небольшой квартал ремесленников, притулившийся у стены города. Квартал несколько раз переходил из рук в руки, пока наконец не стал финикийским. Вокруг него полегло множество солдат, но большая часть из них была римскими. Удовлетворившись плодами победы и десятком пленников, Чайка приказал отступать на обустроенные позиции. А вернувшись в расположение хилиархии, сам допросил нескольких пленных.

О сенаторе пленные легионеры знали лишь то, что он руководил обороной восточной части города, то и дело отбывая в Остию для поддержания боевого духа ее солдат. Несколько раз Марк Клавдий Марцелл по приказу диктатора уезжал в области, прилегавшие к Риму с севера, чтобы контролировать набор новых солдат, призванных пополнить ряды оборонявшихся. В общем, на месте не сидел и сдаваться не собирался.

– Кто защищает город? – уточнил Федор, глядя в глаза испуганному легионеру, которого допрашивал у себя в шатре последним.

Рядом стояли Летис и Урбал.

Парень был явно не из героев. Да и амуниция на нем сидела как-то криво. Судя по виду, вчерашний крестьянин.

– В Риме остались только двадцатый и двадцать первый легионы, – испуганно пробормотал солдат, поглядывая на здоровяка-финикийца, сверлившего его взглядом, не предвещавшим ничего хорошего, – под командой самого диктатора. Я служу в двадцать первом.

Федор молчал, давая пленному выговориться, хотя и не думал, что узнает от него что-то ценное. Не походил этот избитый крестьянин на носителя государственных секретов.

– Правда, я попал туда недавно, – словно оправдывался легионер. – Из Лациума, где из остатков разбитых при Каннах легионов собирали новые. Призывали на службу всех, кто был способен держать оружие. Даже стариков и мальчишек. Призвали и меня.

– Понятно, не регулярные солдаты, а всякий сброд из ополчения, – кивнул Федор, – видел я уже и рабов, и преступников, что еще можешь сообщить?

– Население было в панике, – неуверенно заявил легионер. – Никто не сомневался, что Ганнибал немедленно пойдет на Рим.