Алексей Живой - Легион: Рим должен пасть. Карфаген атакует. Ганнибал Великий

До небольшого, по меркам местных богачей, трехэтажного домика, окруженного цветущим садом, Федор и его спутники добирались почти час. И прибыли уже в сумерках. У массивных ворот его встретил смуглолицый слуга-охранник, поначалу даже не узнавший хозяина в неизвестном, заросшем бородой, военачальнике с эскортом из десяти вооруженных до зубов солдат. А когда разглядел, кто перед ним стоит, упал в ноги и забормотал что-то, явно умоляя простить.

– Что, хозяина не признал, – ухмыльнулся добродушно Федор, – понятное дело, три года прошло. А вот он я, вернулся. Открывай ворота, повозку надо внутрь впустить. Я кое-что ценное привез.

Слуга вскочил на ноги и мгновенно бросился исполнять приказание, издав не то крик радости, не то возглас, означавший для всех остальных прибытие долгожданного хозяина. Тотчас в доме раздался шум и во дворе образовалась небольшая толпа.

В свое время, стараниями Магона и еще больше его расторопного приказчика Акира, сюда переехал не только сам Федор Чайка. Вместе с ним в этот дом переехало трое смуглолицых слуг-охранников, кухарка и томная нумидийская рабыня, навязанная Акиром Федору для плотских утех. От рабыни тайно влюбленный в юную римлянку Федор задним числом избавился. В тот краткий период службы в Новом Карфагене, еще на земле Испании, перед началом великого похода, ухитрился отправить Акиру, за скромную плату следившему и за этим домом и за сельским имением морпеха, весточку, чтобы приказчик избавился от нумидийской красавицы. Чего ей зря томиться в четырех стенах? А так, глядишь, еще пользу принесет кому-нибудь. Девица была молодая, здоровая. Детей нарожать могла, чернокожих. И Акир, слегка обиженный тем, что Федор призрел его подарок, продал девушку втридорога заезжему торговцу из Египта. Так что теперь дома обитала только охрана, следившая за порядком, и кухарка. Чему Федор, хранивший верность Юлии, в душе был несказанно рад.

Сгрузив золото и рассчитавшись с возницей, не знавшем, что он перевозил, Федор отправил морских пехотинцев назад на корабль и, растянувшись на мягкой кушетке, велел первым делом приготовить себе знатный ужин. Устал он с дороги, проголодался. И вина велел принести самого лучшего. Требовалось расслабиться. А государственные дела и сенаторы подождут до завтра. Он, в конце концов, на фронте кровь проливал за то, чтобы здесь царило спокойствие и достаток.

Впрочем, несмотря на поздний час, одного слугу он отправил к сенатору Магону с сообщением о своем прибытии и просил его узнать, не согласится ли столь занятой человек уделить в ближайшие дни ему немного своего времени. Не успел Федор вкусить легкого ужина из свежезажаренных птиц и распить кувшин красного вина, как вместе с охранником явился Акир собственной персоной.

– Как я рад тебя видеть, Федор! – заявил низкорослый приказчик сенатора, облаченный в дорогой хитон, и заключил его в свои объятия. – Рад, что ты жив и невредим, да ниспошлет Баал-Хаммон тебе долгие дни, полные счастья. Как я по тебе соскучился.

– Садись, отведай со мной того, что приготовила мне на радостях кухарка, – предложил Чайка, снова устраиваясь на кушетке, – она, видать, по мне тоже соскучилась. Только охранников откармливала, а теперь вот меня дождалась. Птиц каких-то нажарила на скорую руку. Вроде съедобные.

И когда Акир сел напротив уставленного снедью стола, сам налил ему в золоченую чашу вина, добавив:

– Когда же тебе скучать? Все в разъездах, наверное, торгуешь, времени свободного нет.

Акир испустил протяжный вздох, развел руки с короткими пальцами в стороны и поднял очи к потолку, подтверждая правоту Федора. За те два года, что они не виделись, приказчик сенатора не особенно изменился. Лысый и толстый, как и положено торговцам, приказчик был на удивление подвижным для своих габаритов. Он все время перемещался и елозил по кушетке, словно имел шило в одном месте, которое мешало ему сидеть спокойно.

– Как поживает твой высокочтимый хозяин? – поинтересовался Федор, проглотив горсть сочных оливок. Любил он это дело.

– Я, как только услышал, сразу поспешил к тебе, – сказал Акир, – сенатор сегодня занят, уже поздно. Да и ты, наверное, устал, ведь путь был не легким?

Федор кивнул.

– Да, мы едва ушли от римлян, хвала богам. А две квинкеремы сгорели у меня на глазах в неравном бою. Потом попали в шторм. Но добрались. Послы Ганнибала не могли просто так погибнуть.

Теперь кивнул Акир, выражая полное согласие со словами Федора. Боги не могли допустить, чтобы послы Ганнибала погибли, так и не выступив в сенате с его посланием.

– Весь Карфаген ждал вас как героев. Мы наслышаны о победах великого Ганнибала. На завтра назначено слушание, где хозяин должен присутствовать, – продолжил Акир, возвращаясь к разговору. – Недавно пришел гонец, незадолго до твоего слуги. И хозяин велел передать, что примет тебя завтра вечером, если заседание не затянется.

Отпив вина, он быстро оторвал крыло у птицы неизвестной Федору породы, которая, похоже, пришлась по вкусу приказчику. Финикиец, с лица которого никогда не сползало хитрое выражение, даже замычал от удовольствия, быстро обглодав крыло до косточки.

– Отличная стряпня, – сказал он, причмокивая и облизывая пальцы, таким тоном, что Федору стало непонятно, кого он похвалил: кухарку или себя, за то, что сам когда-то нашел ее для морпеха.

Впрочем, это оставалось правдой в любом случае, Акир был опытным управленцем и умел находить нужных людей. Два прошедших года именно он, с помощью своих людей, следил не только за обширными владениями самого сенатора, но и за недвижимым имуществом новоиспеченного гражданина Карфагена. Дом был в полном порядке, насчет имения в деревне Федор тоже не сомневался. Наверняка и там все в норме. Акир умел вести дела. Хотя посмотреть, конечно, тянуло, – как там растут его оливковые деревья. Ведь перед самым отплытием Акир принес ему, кроме кошелька с золотом от хозяина, не менее ценный свиток. В нем была дарственная на небольшое деревенское имение недалеко от Карфагена, где находились обширные огороды и пятнадцать оливковых деревьев. Все это хозяйство обрабатывали десять рабов, тоже являвшиеся теперь собственностью Федора Чайки, которую он еще ни разу в жизни не видел.

– Я рад, что тебе понравилось, – ответил Федор и похвалил падкого на лесть приказчика, – кухарка – высший сорт, спасибо, что нашел ее для меня.

Лысый финикиец расплылся в улыбке.

– Для спасителя моего хозяина я достану все, что пожелаешь.

– Извини, я немного устал, – заметил вскользь быстро захмелевший Федор, которого накопившаяся усталость последних дней начала быстро клонить в сон, едва он расслабился, – и больше хочу спать, чем есть.