Марина Ясинская - Оборотная сторона героя

— С тобой вообще отдельный разговор, — покачал головой отец. Кажется, он впервые обратился к сыну с того злополучного момента в ресторане. — Тебя мы отправим подальше, пока здесь всё не утихнет.

— Это всё моя вина, и в стороне я сидеть не намерен, — упрямо мотнул головой Лекс. — Вы же прямо сейчас туда отправляетесь? Я поеду с вами — не привяжете!

Он заметил, как вопросительно посмотрел на Тагира Богдан, и как отец чуть прикрыл глаза.

— Ладно, пошли, — коротко бросил дядька и направился к дверям. Гожо, ни на кого не глядя, отправился вслед за ним. Обернулся только на пороге — на секунду.

Постаревший за одну ночь цыганский барон с тревогой смотрел вслед младшему сыну и губы его слегка шевелились — то ли дрожали, то ли что-то беззвучно шептали.

Арагорн не мог усидеть на месте и беспрестанно кружил по залу. Василий, развалившись в кресле с айфоном в руках, долго и терпеливо его игнорировал, но, наконец, не выдержал.

— Может, расскажешь, чего ты так бесишься?

Арагорн ненадолго замер, а затем выплеснул на брата накопившееся:

— Сегодня финал. А я Алессандре так и не рассказал про жюри.

— А разве ты не был с ней вчера вечером?

— Был, — пожал плечами Арагорн. — И вчера вечером, и всю ночь, только, видишь ли…

— Ясно, — перебил брат и ухмыльнулся. — Значит, ты все еще достопочтенный Абрам Горн, активный гринписовец и ярый противник вырубки амазонской сельвы.

— Будешь издеваться — получишь по носу, — угрюмо пригрозил Арагорн.

— Расскажешь после конкурса, подумаешь, в чём проблема? — спокойно пожал плечами Василий, пропустив угрозу мимо ушей. — А про то, что ты член жюри, можно вообще не рассказывать.

— А если она меня сегодня вечером заметит в жюрейской бригаде?

— Всё равно не понимаю, в чём тут трагедия.

— Эх, — Арагорн как-то обречённо махнул рукой. — Она ведь сочтет, что раз я член жюри, то, значит, повлиял на голосование, и её победа завоевана нечестным путем. И это ей будет крайне неприятно.

— Во-первых, ей еще надо победить. Давай будем объективны — соперницы у нее достойные. Во-вторых, ты не считаешь, что радость от победы, если она и впрямь выиграет, перевесит все остальное?

— Не считаю. Кому-то другому было бы наплевать, как досталась корона — главное, что досталась. Но не ей.

— Редкое в наши дни качество, — заметил Василий. — Значит, придумай хорошую историю. Мелодраматичную и душещипательную. Ты же у нас мастер на красивые слова, если захочешь, растопишь любое сердце.

— Слушай, прекрати издеваться!

— А ты тогда прекрати ныть, — жёстко отозвался брат. — Лучше готовь оправдательную речь. И, бога ради, перестань метаться, а то ты меня с ума сведешь своим мельтешением. И соберись — своими покаянными соплями ты ничего хорошего не добьешься.

Арагорн стиснул зубы и не сказал ни слова до самого начала конкурса. А там он на время он позабыл о своих тревогах, с беспокойством ожидая выступления главной по неофициальным данным конкурентки Алессандры, яркой смуглой красавицы с Гватемалы. Долго переживать не пришлось — едва только она объявила тему своего будущего благотворительного проекта, у Арагорна отлегло от сердца: отечественных олигархов не заинтересует судьба вымирающего подвида колибри, как бы распрекрасно девушка не провела презентацию. Жалостливые картинки дохлых птичек и льющих над ними слезки деток могли бы растопить сердце какого-нибудь излишне сентиментального западного обывателя, но никак не акул российского бизнеса.

Не верящую своему счастью, раскрасневшуюся от волнения Алессандру торжественно короновали, а затем члены жюри внезапно возжелали каждый лично поздравить победительницу. Арагорн, уже поверивший, что, может, ему удастся выскользнуть из зала незамеченным Алессандрой, разом сник. И когда дошла очередь до представителей «СталЛКома», он подходил к девушке с энтузиазмом обреченного на казнь.

Заученная ослепительная улыбка Алессандры затмевала появившиеся в глазах возмущение, разочарование и обиду, когда она увидела братьев Петровичей.

— Поздравляю с победой, — вежливо произнес Василий, вручая роскошный букет.

— Мерзавец, — прелестно улыбнувшись на публику, процедила Мисс Мечта Миллионера.

Василий, галантно поцеловав руку победительнице, невозмутимо ответил:

— Полагаю, у вас претензии не ко мне, а к моему брату.

Настала очередь Арагорна, и он мялся на месте, пытаясь сообразить, какие слова лучше всего подойдут для оправдательной речи длиной в несколько секунд — именно столько имелось у него в распоряжении на то, чтобы вручить очередной букет цветов виновнице торжества.

— Я всё могу объяснить! — наконец, жалобно проблеял он, сам понимая, как жалко и беспомощно это прозвучало.

— И слушать ничего не желаю, — отрезала девушка, продолжая демонстрировать всему миру ослепительную улыбку.

К счастью, резкий тон подействовал на Арагорна как хорошая оплеуха — он снова стал самим собой.

— Алессандра, давай договоримся так, — решительно произнёс он. — Ты меня всё-таки выслушаешь. Не здесь, а в спокойной обстановке. По окончании церемонии у вас банкет; после него я подойду, и мы с тобой поговорим. И только после ты решишь, стоит ли посылать меня к чёрту.

…А поздно вечером, когда уже давно погасли яркие огни и потухли камеры, когда закончился роскошный банкет, во время которого Арагорн сидел за одним столом с коронованной победительницей конкурса, но не мог перемолвиться с ней даже словом, когда он уже попрощался с братом и собрался найти Алессандру, внезапно ожил телефон.

Стоя у дверей лифта, Арагорн обернулся. Застигнутый тем же звонком между стеклянными дверями выхода, брат уже возвращался к нему, прижимая трубку к уху. И выражение его лица не предвещало ничего хорошего.

— Ахилла засекли в серьёзной переделке в Раменском. Владимир Кондратьевич уже выделил отряды для облавы, мы отправляемся с ними.

— Нет, — едва не простонал Арагорн. — Черт возьми, ну почему именно сейчас?! Ни часом раньше, ни часом позже?

С мелодичным звоном разъехались двери лифта. Арагорн бросил на них исполненный муки взгляд.

— Ненавижу свою работу! — с чувством выдохнул он. Послал прощальный взгляд кабине лифта, которая всего за несколько секунд могла бы довезти его до Алессандры, повернулся к брату, и, процедив сквозь зубы: «Ну, пошли!», бегом бросился к выходу.

Для операций «Бастиона» Владимир Кондратьевич всегда старался выделять самых лучших своих ребят. Разумеется, омоновцам не рассказывали, что отправляют в прошлое, но кое-что неизбежно приходилось пояснять, ведь то, что им предстояло увидеть в проходах, не могло не вызвать вопросов даже у самых дисциплинированных бойцов.