Александр Михайловский - Октябрь: Однажды в октябре. Время собирать камни. Вся власть Советам!

– Мама! Татьяна влюбилась! – бывший цесаревич процитировал Пушкина, взбегая по трапу. – Она другому отдана, но будет век ему верна!

Следом, розовея ушами, поднялась Татьяна, а за ней, придерживая на плече автомат и держа в руках любимую балалайку ее брата, поднялся фельдфебель морской пехоты Дмитрий Светлов. Он был назначен Алексею в дядьки на время его пребывания на «Североморске». Молодые люди демонстративно не смотрели друг на друга.

– Влюбилась, влюбилась, – приплясывал возбужденный Алексей. – Я сам видел, как они за руки держались!

– И ничего подобного! – с притворным возмущением воскликнула Татьяна и, подойдя близко, уже тише добавила: – Дмитрий просто рассказывал мне, как они слышали Голос. Было так жутко, что он взял меня за руку, чтобы я не боялась. Мама, а ты когда-нибудь слышала голос Божий?

– Я нет, а вот Григорий Ефимыч, царство ему небесное, слышал, – ответила встревоженная экс-императрица. – А что им этот Голос сказал? Спасти нашу семью?

– Нет, мама, – тихо ответила Татьяна, – им было сказано делать все по совести.

– Ну, тогда это был точно Господь, – сказала Александра Федоровна, перекрестившись, – надеюсь, он и дальше будет милостив к нам, недостойным.

– Во имя Отца и Сына и Святаго Духа… – ответила Татьяна, тоже крестясь.

Александра Федоровна взяла свою вторую дочь за локоток и отвела ее в сторону от Алексея, который о чем-то расспрашивал своего дядьку, указывая пальцем на громаду авианесущего крейсера.

– Девочка моя, – шепнула она на ухо дочери, – ты далеко уже не ребенок. Меня заверили, что Дмитрий образованный и воспитанный молодой человек. Что он тебе рассказал про себя?

– Мама, – так же тихо ответила Татьяна, – он действительно образованный. Три года учился в Петроградском университете на историческом факультете. Потом, чтобы заработать денег, взял отпуск и пошел в армию. На три года – на контракт, как у них говорят. Через полгода этот срок должен был закончиться, и он собирался вернуться в университет.

– Значит, меня не обманули, – кивнула экс-императрица, – и что твой Дмитрий собирается делать дальше?

– Мама, и вовсе он не мой, – кокетливо сказала Татьяна, скосив глаза на предмет разговора, – он сказал, что ему уже поступило предложение занять должность взводного в Красной гвардии. Надо только сдать очень легкий для него экзамен. Он сказал, что уже согласился, потому что творить историю куда интересней, чем потом ее изучать.

– Доченька, – вздохнула Александра Федоровна, – слово «гвардия» в этом названии не пустой звук. Это мы, Романовы, стали в России ничем, пустым местом. Снова возвращаются времена Петра Великого, и новые власти собирают свою отборную гвардию. А семеновцы и преображенцы, как и прочие наши гвардейские полки, будут низведены до положения линейных. А то их и вовсе расформируют. Подпоручик гвардии, тем более пришедший оттуда, да еще хорошо образованный и знающий будущую историю, почти наверняка через двадцать лет станет генералом или маршалом. Подумай об этом, Татьяна, ибо не пристало Романовой идти в посудомойки и кухарки. Не этот, так другой, но ты не имеешь права упускать свой шанс.

– Хорошо, мама, – Татьяна незаметно показала кончик розового языка спине Дмитрия, – я попробую, – и доверительно добавила: – Только он, как мне кажется, не имеет в моем направлении никаких определенных намерений. С ним просто интересно говорить. И Алексей от него тоже без ума… – а потом неожиданно сказала: – Ольга взяла тут в библиотеке книгу, опять читала до утра, а потом плакала…

– Хорошо, – кивнула Александра Федоровна, глядя на белый корабль с красным крестом на борту, резко выделяющийся на фоне выкрашенных шаровой краской его боевых собратьев, – с Ольгой я поговорю сама. А ты бери Алексея и идите собирать вещи. Кажется, мы уже прибыли.

27 (14) октября 1917 года. Петроград, Путиловский завод, штаб Отдельной бригады Красной гвардии

Полковник Вячеслав Николаевич Бережной

Ну, как говорится, третий сорт не брак. Конечно, до полностью боеспособного соединения наши красногвардейцы еще не дотягивают, но с учетом нашей техники, новейших средств управления и авиационной поддержки самолетов и вертолетов с «Кузи», немецким войскам, которые рискнут стать на пути нашей бригады, не поздоровится. И похоже, что красногвардейцам скоро придется всерьез схлестнуться с противником.

Наша авиаразведка выявила подготовку германцев к наступлению на северном участке фронта, в районе Риги. После фактической сдачи Икскюльского плацдарма по приказу главнокомандующего Корнилова в августе 1917 года, войска 8-й армии кайзера заняли Ригу и попытались продвинуться дальше. Русские войска сражались вяло, отступали при первой же возможности, бросая оружие и снаряжение. Лишь героизм бойцов 2-й Латышской стрелковой бригады и некоторых кавалерийских частей помог остановить натиск тевтонов.

К исходу дня 24 августа 1917 основная часть войск 12-й армии собралась на Венденской позиции: побережье Рижского залива, устье реки Петерупе, Ратнек, Юргенсбург, Кокенгузен. Эту позицию, согласно директиве командующего армией от 25 августа, было приказано держать во что бы то ни стало как «одну из последних на путях к Пскову и Петрограду». Для усиления 12-й армии на Венденскую позицию из Финляндии и с Западного фронта было направлено шесть пехотных и три кавалерийские дивизии.

И теперь, по данным авиа- и агентурной разведки, 8-я армия немцев готовила новый удар в направлении Вендена. Далее предполагалось после прорыва фронта ввести в прорыв главные силы 8-й армии и быстро двинуться вглубь России, в направлении Изборск – Псков – Луга и далее на Петроград. План был несколько авантюрный, но выполнимый. Принимая во внимание боеспособность частей 12-й армии, точнее, ее полное отсутствие, немцам вряд ли будет оказано серьезное сопротивление. Потому что солдаты дезертировали с фронта целыми полками. Как писал Маяковский: «И фронт расползался в улитки теплушек…»

Но моонзундский афронт и удары нашей авиации по немецким коммуникациям сильно затормозили подготовку немцев к наступлению. Кроме того, мы держали в рукаве еще один козырь – нашу бригаду Красной гвардии, боевой дух которой был довольно высок. Эти бойцы, которых мы успели неплохо подготовить, шли защищать завоевания своей революции и были готовы сражаться за нее до конца. Кроме того, тем ломом, против которого у германского командования нет приема, должны были послужить наша бронетехника, дальнобойная артиллерия, ударные самолеты и вертолеты и реактивные системы залпового огня. Главное при всем этом не увлечься истреблением мух кувалдами.

Главная наша задача заключалась в том, чтобы отразить натиск германцев. А также мы должны были нанести им такое поражение, после которого у господ Гинденбурга и Людендорфа отпадет все желание вести дальнейшую войну на Восточном фронте. Поскольку же по агентурным каналам к нам поступила информация, что оба вышеупомянутых господина прибыли в Ригу, то будет еще лучше, если херрен генерале героически падут на поле боя во имя кайзера и фатерлянда и вообще окажутся вычеркнутыми из списка живых. Немцам же самим так будет лучше. При этом мы должны потратить необходимый минимум ресурсов и нанести немцам достаточные потери. В то же время надо дозировать наш удар, чтобы им было что перебросить на Запад на радость Антанте.