Александр Михайловский - Октябрь: Однажды в октябре. Время собирать камни. Вся власть Советам!

– Все понятно, Николай Михайлович, – сказал я. – Надо отправиться в Швецию вместе с Алексеем Алексеевичем и провести там соответствующую работу, чтобы шведские власти прекратили помощь финским сепаратистам. Без иностранной поддержки финские красногвардейцы при содействии матросов из Гельсингфорса легко покончат с этими, как их у нас называли, белофиннами.

– Именно так, – сказал мне генерал Потапов. – Алексей Алексеевич имеет хорошие связи в Стокгольме. В частности, он лично знаком с начальником Генерального штаба Швеции, а также другими высокими чинами королевской армии. Если вы помните, он перед войной в течение четырех с лишним лет был русским военным агентом в скандинавских странах.

– Все ясно, – сказал я, – Алексей Алексеевич едет туда, так сказать, официально, как военный представитель нового советского правительства. А в качестве кого туда еду я? По всей видимости, для меня будет придумана соответствующая ле- генда?

Генералы переглянулись, а потом Николай Михайлович сказал:

– Именно так, Мехмед Ибрагимович. С учетом вашей характерной внешности, – тут генерал Потапов усмехнулся, – мы хотим предложить вам следующую легенду. Вы будете выдавать себя за торговца оливковым маслом из Бейрута. Сейчас через Швецию сплошным потоком идет военная контрабанда. Скандинавы покупают в нейтральных или воюющих странах продовольствие и тут же перепродают его Германии, которая до заключения мира с нами находилась в жесткой блокаде. Вот вы и будете одним из таких торговцев, которые сейчас хлынули в нейтральные страны, чтобы зарабатывать на этой самой военной контрабанде большие деньги. Соответствующие документы мы вам сделаем… Надеюсь, Мехмед Ибрагимович, вы еще не забыли арабский язык? Я слышал, что вы владеете им в совершенстве?

Я улыбнулся в ответ:

– Нет, не забыл, Николай Михайлович. Я говорю свободно по-арабски, так же как по-турецки, по-немецки и по-французски. Немного знаю английский и фарси. А также афгани.

– Эх, Мехмед Ибрагимович, – вздохнул генерал Потапов, – вы настоящая находка для русской военной разведки. Жаль, что я не смогу уговорить адмирала Ларионова откомандировать вас в мое распоряжение. На какое имя сделать вам документы?

– Чтобы особо не ломать голову, – ответил я, – пусть документы будут выписаны на уважаемого Мехмеда-Хаджи из Бейрута, восточного негоцианта.

Следующий день у меня был полон хлопот. Я запасался необходимыми для моего ремесла девайсами, получил подробнейший инструктаж у Александра Васильевича Тамбовцева, переговорил с главой нашей дипломатии Георгием Васильевичем Чичериным. Напоследок получил добро у товарища Сталина. Кроме того, я почитал кое-что из наших материалов о работе русской разведки в Швеции и других скандинавских странах.

Перебросили же нас в Стокгольм уже протоптанным Ниной Викторовной путем. Вертолетом до «Кузнецова», оттуда до Хандена, где нас уже ждал кузен старого знакомого Нины Викторовны Магнуса Свенсона. До Стокгольма мы добирались с Алексеем Алексеевичем врозь, но встретились в «Гранд-отеле», где на имя каждого из нас был уже снят номер.

Генерал Игнатьев сразу же отправился договариваться о встрече со своими старыми знакомыми, а я решил принять с дороги ванну. Но не успел я раздеться и залезть в воду, как в ванную комнату вошла молодая и красивая – про таких говорят «кровь с молоком» – горничная. Она вежливо поздоровалась со мной, взяла мочалку, намылила ее и стала меня намывать, словно я был беспомощным младенцем. Тут я вспомнил, что в те времена в Швеции так было принято, и банщиками в королевстве были исключительно женщины.

Помывшись, я привел себя в порядок и стал готовиться к выходу в город. Строгий черный костюм, накрахмаленная манишка – ужасная гадость! – до блеска начищенные штиблеты. Пальто с белым шарфом и красная феска на голову: назвался Махмед-Хаджи – будь любезен, носи.

Я спешил на важную встречу – на площади у Королевского оперного театра, того самого, в котором в 1792 году заговорщики пристрелили шведского короля Густава III. Там меня ждал господин Магнус Свенсон.

Дело в том, что мы с генералом Игнатьевым решили двигаться сразу по двум направлениям. Он будет обрабатывать шведских военных и придворных, я – промышленников и политиков. И с последними меня должен был свести господин Свенсон.

Ага, а вот и он сам. Я узнал его по фотографии, которую незаметно для коммерсанта сделала в свое время Нина Викторовна. Меня он тоже сразу опознал – красная феска – вещь весьма приметная, и ошибиться было просто невозможно.

– Добрый день, господин Свенсон.

Коммерсант подошел ко мне, узнав по описанию.

– Добрый день, господин Мехмед-Хаджи, – Свенсон вежливо приподнял свой котелок. – Если вы не против, то давайте проедем туда, где сможем поговорить о том деликатном деле, с которым вы приехали в наше королевство.

– Не против, – лаконично ответил я, – надеюсь, что лица, которым будет интересно меня выслушать, тоже будут там присутствовать?

– Да, они уже там, – сказал Свенсон. Он повернулся и махнул рукой. На площадь с одной из улочек вывернул автомобиль с никелированными спицами и кожаным складным верхом. Он остановился рядом с нами, и шофер в куртке с двумя рядами блестящих пуговиц, выйдя из машины, предупредительно открыл нам дверь.

– Садитесь, – пригласил Свенсон. Мы вольготно устроились на мягких кожаных сиденьях. Автомобиль тронулся с места.

14 (1) ноября 1917 года. Поздний вечер. Швеция. Стокгольм

Майор Османов Мехмед Ибрагимович

На авто, за рулем которого сидел неразговорчивый водитель, мы долго плутали по улочкам шведской столицы. Наконец машина остановилась у ворот большого особняка, окруженного высоким забором. Водитель посигналил. Ворота открылись, и мы въехали на просторную площадку, где уже стояло несколько таких же роскошных легковых автомобилей. Похоже, мне предстоит встреча с истеблишментом.

Свенсон, до этого болтавший всякую чепуху о погоде и рыбалке, сразу стал серьезным.

– Господин Мехмед-Хаджи, – сказал он, – я попрошу вас следовать за мной. Вас уже ждут.

Я послушно пошел за своим проводником, прокручивая в уме тезисы предстоящей беседы.

В большом, хорошо освещенном зале на мягких креслах, покрытых белоснежными чехлами, сидело несколько человек. Они негромко о чем-то беседовали, но мгновенно замолчали, увидев меня.

Я внимательно посмотрел на присутствующих. Кое-кто из них был мне знаком – по фотографиям, разумеется. Вот пожилой седовласый мужчина с запавшими глазами и аккуратной седоватой бородкой – это премьер-министр Швеции Карл Свартц. Если мне память не изменяет, он стал премьером в марте этого года и вскоре должен уступить свою должность Нильсу Эдеру. А этот не старый еще человек лет тридцати – тридцати пяти в очках, одетый в смокинг – это… Вот так-так. Он, определенно он.