Александр Михайловский - Октябрь: Однажды в октябре. Время собирать камни. Вся власть Советам!

– Казимир Филиппович, – сказал ему на прощание контр-адмирал Иванов, – ваша задача не потопить «Дредноут», что физически невозможно – разве если случится чудо и вы влепите «золотой» снаряд в раскрытую по разгильдяйству броневую дверь башни главного калибра. Ваша задача – по возможности снести ему дымовые трубы и котельные вентиляторы, что собьет ему ход, а расползающийся по палубе дым затруднит стрельбу. Если удастся сбить фок-мачту с главным командно-дальномерным постом, так это будет совсем замечательно. За вас в этом деле будут наикратчайшие дистанции стрельбы и невозможность для британцев задрать орудия на требуемый для стрельбы по вам угол. Минут пять-семь вы будете вне обстрела…

– А потом? – машинально поинтересовался Кетлинский, будто забыв, что еще совсем недавно, в связи с потенциальным смертным приговором, для него просто не было никакого «потом».

– А потом вас попытаются достать… И прихлопнуть, как назойливого комара, – ответил Иванов. – Мы, кстати, с каперангом Петровым очень рассчитываем на то, что британский адмирал примет неразумное решение принять вправо, для того чтобы занять позицию годную для обстрела вашей батареи… Если на этот маневр пойдет сам «Дредноут», то все будет просто замечательно… – Контр-адмирал Иванов задумчиво посмотрел вдаль, будто пытаясь разглядеть в ночном мраке приближающуюся британскую эскадру.

В ответ на эти слова Кетлинский тогда только кивнул. Он знал, что два последних дня, точнее ночи, миноносцы флотилии ставили минные букеты вдоль западного края фарватера от острова Торос до острова Седловатый. Перегородить же минами сам фарватер не было никакой возможности, ибо в нужном месте его глубина превышала сто пятьдесят метров. И если в пылу боя, пусть и не «Дредноут», а один из броненосных крейсеров попробует взять «право руля» и выкатится из строя для обстрела его батареи, при этом подорвавшись на минах, то тогда на батарее будут оправданы любые жертвы.

Сейчас, когда до начала боя оставались считаные минуты, Кетлинский, еще раз бросил взгляд на вверенную ему ба- тарею.

Все четыре орудия были установлены на наскоро выровненных орудийных двориках. Особо тщательной обработке и выравниванию подвергался только круг, диаметром чуть меньше сажени, на который при помощи нескольких десятков анкерных болтов и устанавливалась станина орудия. Со стороны Кольского залива заглубленные в скалу орудийные дворики ограждал невысокий, чуть меньше полсажени, гранитный бруствер. На обратном скате скального гребня были выровнены площадки, на которых прикрытые брезентом громоздились ящики с тяжелыми шестидюймовыми унитарами, положенными для орудий Кане, установленных в береговых укреплениях. Там же в скальном массиве были выдолблены ниши, в которых под бревенчатыми перекрытиями оборудовали временные кубрики и перевязочный пункт с самым настоящим фельдшером. Комендоры из новой команды «Чесмы», откуда и были взяты эти орудия, обмундированы в непривычные бугристые панцири из очень прочной искусственной ткани и большие круглые шлемы. Категорический совместный приказ командующего Иванова и комиссара Самохина ко всем участвующим в деле при батарее – надеть все это при подаче сигнала тревоги и до окончания боя носить не снимая. Сие не трусость, а мера предосторожности, ибо сами орудия лишены щитового прикрытия от осколков и летящих камней. Да и сам Кетлинский, обмундированный подобным образом, понимал, что, возможно, для кого-то этот панцирь и шлем станут спасением.

Собственно, эта батарея и рождалась прямо на глазах у Кетлинского. Расскажи ему кто-нибудь раньше, что такое возможно, да еще и в России, он бы ни за что не поверил. Еще четыре дня назад, когда он, взвесив все за и против, сказал «да» в ответ на предложение контр-адмирала Иванова, здесь не было ничего, кроме голых скал. Потом ужасный, воющий своими винтами, летающий аппарат пришельцев из будущего забросил на эти камни саперов из железнодорожного батальона, германских военнопленных в качестве грубой рабочей силы и его лично – контр-адмирала Кетлинского.

Вид, открывающийся во все стороны с этой голой скалы, заставил дрогнуть его сердце. Как артиллерийский офицер, он понял, что это самое подходящие место для организации батареи для обороны входа в Кольский залив. Калибр в шесть дюймов, конечно, слабоват для нанесения серьезных повреждений британскому линейному кораблю, но как говорят пришельцы, «кто хочет сделать дело, тот ищет способы, а кто не хочет – причины». И работа закипела.

Произведя несколько взрывов, саперы наметили будущие орудийные площадки, потом за дело, кирками и ломами взялись военнопленные. Работы велись и днем и ночью, посменно. С вспомогательного корабля пришельцев «Алтай» были доставлены походные электрические генераторы, и свет мощных прожекторов превратил темную ночь в яркий полдень…

А потом была казенная холодная квартира, в которую он забежал на часок, проститься перед боем, из которого не всегда возвращаются. Запомнились заплаканные глаза супруги и дочери Веры. Если он никогда сюда не вернется, эта одиннадцатилетняя девочка, уже не ребенок, но еще не взрослая девушка, запомнит его таким. И потому, отбросив тяжелую многодневную усталость, контр-адмирал подкручивал усы и улыбался из последних сил.

Вспомнив о той, другой истории, о которой ему уже успел тишком поведать каперанг Петров, Кетлинский поежился – пуля, выпущенная неизвестно кем из-за угла, ничем не лучше, чем большевистский ревтрибунал. В конце концов, именно в этот раз ему было дано право выбора, и если он когда-нибудь сюда еще вернется, то все будет совсем по-другому… В том, что большевики выполнят свои обещания, он ничуть не сомневался с того момента, как узнал о побоище под Моонзундом. О них у него сложилось впечатление как о людях, неукоснительно держащих свое слово. А значит – быть по сему.

Кетлинский опять посмотрел на неумолимо приближающийся «Дредноут». Тот уже начал входить в горло залива. Сигнальщик выкрикивал дистанцию почти непрерывно. Пятнадцать кабельтовых с копейками – это же почти как стреляться из пистолета: в прицелы смотрят далеко не новички, промах исключен. Еще совсем немного, и начнется…

– Товарищ контр-адмирал, – окликнул Кетлинского оторвавшийся от аппарата телефонист, – вас к телефону. Командующий, товарищ Иванов…

13:20. Кольский залив, «Дредноут»

Британский линкор, подобно исполинскому утюгу, тяжело вспарывал серые воды Кольского залива. Ради экономии драгоценной нефти, которую не найти на этих диких берегах, британский адмирал, несмотря на вполне вероятный бой, приказал продолжать кормить топки корабля углем. Жирный шлейф черного дыма стелился за британскими кораблями, оповещая всех о том, что в эти дикие края пришла мощь Британской империи, над которой, как известно, никогда не заходит солнце.