Олег Касаткин - Корона и Венец [СИ]

Победоносцев был искренен в своей озабоченности — искренен почти до комичности. Но доводы его был абсолютно разумны.

Так что по-прежнему вопрос с порядком короновании будущей государыни всероссийской оставался непроясненным.

Так за разговорами прошел вечер и Георгий распрощавшись покинул общество матушки.

Мария Федоровна еще немного посидела и собралась уже отпустить фрейлин и отправится в свои апартаменты. Но вэтот момент вошел ливрейный лакей и доложил:

— Ваше императорское Величество — полковник Кауфман просит его принять.

Мария Федоровна поморщилась. Как однако не вовремя — ночь скоро — следует уже отойти ко сну — Мишелю по крайней мере…. Впрочем, спохватилась она — Александр Александрович по должности может являться когда угодно и вряд ли режим его дня так уж расписан — он как и George — все время на службе. Но в таком случае — господина Кауфмана надо принять и угостить — время еще есть.

— Просите.

Вдовствующая государыня сделала знак кофишонку и тот принес новый прибор…

— Так о чем вы хотели меня просить? — осведомилась она после того как полковник пригубил чай и отставил чашку явно показывая что не ради цукатов и пирожных явился на ночь глядя.

— Дело в том что в вопросах безопасности августейшей Фамилии как мне представляется — имеется одно важное упущение. Ваше Величество, — продолжил он, — я хотел узнать — кто к примеру кто проверяет приходящих к вам посетительниц?

И встретил удивленный и недоумевающий взгляд с немым вопросом в синих скандинавских глазах.

— Нас насколько я знаю охраняют наши казаки и ваши люди…

— Везде?

Ну… не совсем…

— Так вот — и я о том же.

На язык невольно просилось нечто едкое но Мария Федоровна не стала ничего говорит вслух. В конец концов господин полковник и в самом деле озабочен безопасностью ее и сына — да и всех Романовых.

— Так вот — в связи с этим полагаю что следовало бы учредить особый женский своего рода отряд в составе Дворцовой полиции.

— Но monsieur Alexandre…

«Этому конноартиллеристу удалось меня удивить!»

— Но monsieur Alexandre — полиция никак не подчиняется мне — я заведую богоугодными заведениями — Императрица-Мать чуть улыбнулась представив несущих караул у ее дверей старушек-пансионерок с обнаженными саблями. Полиция — это дело господина Плеве!

Запоздало она вспомнила что дворцовые полицейские — это совсем особая статья…

— У Плеве насколько я знаю нет даже женщин — даже филеров — печально произнес полковник. Он не сможет мне ничем помочь…

— Но тогда уж тем более я вряд ли смогу вам помочь даже советом! Хотя… — чашка замерла в воздухе… В конце концов была же госпожа Дурова — «кавалерист-девица»…

— Вот именно! — подхватил полковник.

Скажите Ваше Величество — может быть есть среди нашей аристократии девушки наподобие этой знаменитой дамочки?

— О да — негромко рассмеялась императрица — сколь помню есть несколько таких сорвиголов — родители буквально плакали при мне… Не мальчики а пистолеты и лошади в головах! Я пожалуй и в самом деле велю разыскать подобных — хотя не представляю как вы или господин Знамеровский будете ими командовать!

— Ваше Величество вы видите больше граней в предмете чем я, — чуть поклонился Кауфман, и поднялся из за стола.

— Не сочтите за настойчивость, но пора бы нам побеседовать о делах наших… Наших с вами…

В кабинете ресторана «Данон» сидели два человека. Офицер с погонами гвардейской Конной Артиллерии и самый обычный петербургский обыватель. По виду — мелкий чиновник в партикулярном платье или даже нетабельный канцелярист, а может учитель второразрядной гимназии. Выцветший аккуратно починенный сюртук, новые но дешевые зимние ботинки.

Редкая птица в столь роскошном заведении. Впрочем вряд ли швейцары его запомнят надолго — есть же в конце концов купцы — скопидомы которые ворочая сотнями тысяч рублей только что в дерюгу не одеваются…

Этого человека Кауфман нашел потратив полдня в Секретной части Корпуса Жандармов на то чтобы лично перебрать дела народовольцев — тех то живы и на свободе. Чтобы получить доступ к делам пришлось еще дойти лично до Шебеко. И то артачились — слава Богу отговорился тем что ему для лучшей организации караулов необходимо изучить все идеи бомбометателей — у них ведь целая система была разработана.

И вот — так сказать добыча.

Козлов, Евгений Иванович. Студент недоучка — как половина из них . (Да и вообще сколько их в России — полуученых бездельников, знающих «ничего обо всем»?)

Входил в киевский кружок, потом присоединился к «Черному переделу». Принимал участие в организации убийства киевского губернатора князя Кропоткина (двоюродного брата человека которого считал одно время своим учителем как отмечено в деле). В 1882 году был административно выслан в Курган, три года назад возвращен под гласный надзор. В столице — два года. Живет литературными трудами, редактирует статьи и гранки книг. Насколько можно понять — из разочаровавшихся. С бывшими единомышленниками почти не общается — на что есть причина — и преважная. Бедновато живет если судить по одежке. Но при этом сюртук и манишка в должном порядке — и следов пьянства — этого тяжкого недуга русской интеллигенции — да ее ли одной? — нет. Пожалуй для задуманного им подходит.

Его привезли сюда на обычном извозчике два подчиненных Кауфмана из числа агентов.

И вот теперь он сидит в кабинете дорогого ресторана, осторожно хлебая консоме и в ожидании разговора время от времени нервно поглядывает на полковника.

В «Данон» Кауфман его доставил в рассуждении что тут их встречу не увидит никто из тех кому не полагается — нигилист в этакие заведения не ходит. Не во дворец же приглашать — тем более может попасться на глаза агентам Плеве или Шебеко — объясняйся с ними потом.

— Не буду тратить мое и ваше время, — начал Кауфман лишь чуть тронув мясной пирожок.

— Вы мне нужны как советник если угодно. Ибо вы Евгений Иванович будете должны думать над способами — как наилучшим образом можно осуществит цареубийство…

Козлов замер с тостом в руке обратившись в статую…

Глаза его чуть расширившись уставились на Кауфмана двумя блеклыми фонарями.

— Простите, ваше превосходительство — мне не послышалось? — выдавил он из себя.

«Бедолага наверное решил что он или я сошли с ума!» — сочувственно улыбнулся полковник про себя.

— Нет — отнюдь. И более того — ваш и тем более (невзначай выделил он эти слова) мой рассудок в полном здравии. И я действительно желаю чтобы вы отыскивали для меня методы покушения на царствующую особу.