Олег Касаткин - Год трёх царей

— Михаил Алексеевич, — остановил он подполковника. Скажите — вы ведь собирались просить перевода в свиту Николая Александровича.

— Так точно, Ваше императорское высочество! — отрапортовал артиллерист. Но передумал!

— Вот как? А можно узнать почему?

— Да не сочтете вы за лесть, Ваше императорское высочество, — Кауфман смешался. Но мне почему то нравится служить при вашей особе!

— А почему же?

Кауфман промолчал. А потом вдруг негромко произнес — Мне кажется… у меня еще не было командира лучше… Вас.

Теперь уже удивился Георгий.

— Лесть?? — с привычным недоверием глянул он в глаза Куфману. Тот не отвел взора Георгий понял — нет, правду говорит. Черт — кажется он не ошибся… Прямо карта сама в руки идет.

— Ну-с — раз так… Как вы посмотрите на то чтобы возглавить мою охрану?

Подполковник ответил не сразу.

— Но, Ваше высочество, — я конечно знаком с этим вопросом — но лишь постольку поскольку служил в лейб-гвардии. А господин полковник Ширинкин…

— Господин полковник Ширинкин — помощник господина Черевина, — сухо и отрывисто сообщил Георгий. А господин Черевин — командовал охраной моего отца…. И хотя вины ни того ни другого тут вероятно нет — но мой отец мертв. И это не лучшая рекомендация в моих глазах.

Кауфман помолчал с полминуты потом вытянувшись по стойке «смирно» спросил — Когда прикажете принимать должность, Ваше Императорское Высочество?

…Таким образом, по заключению членов консилиума улучшение здоровья и выход Николая Александровича из паралича невозможны и, следовательно, можно говорить о недееспособности Императора. У меня всё, — закончил Груббе и с виноватым видом захлопнул папку…

Заседание Регентского Совета, на котором должен был быть заслушан доклад консилиума придворных врачей о состоянии здоровья Императора Николая II можно было считать оконченным.

— Значит — никакой надежды? — тихо спросила Мария Федоровна.

— Ваше Величество, — Груббе машинально одернул вицмундир придворного ведомства на петличках которого красовались бронзовые римские цифры «VII».

Истории известны чудесные исцеления — но я бы потерял право именоваться медиком если бы обнадежил Вас. Как и родню любого пациента с аналогичным травмами в подобном случае, — зачем то уточнил он. Возможны отдельные улучшения — но если состояние Государя не будет в дальнейшем ухудшаться — это можно будет считать врачебной удачей.

— Но позвольте, — высказался Павел Александрович. Я не глубокий знаток лекарского искусства, но знаю что многие люди с параличом из за ран и повреждений, тем не менее в дальнейшем вели достаточно бодрую жизнь и сохраняли умственную и даже отчасти физическую активность и крепость. Причем многие годы! Пусть Его Величество и не сможет принимать парады верхом — но в конце концов в наше время это и не есть непременная обязанность монарха!

— Это так! — кивнул Груббе. Обдумывая возможность излечения… нашего августейшего пациента, я — и мои коллеги тщательно изучили подобные примеры — если хотите можете справится в Военно-Медицинской Академии. Но это всё как правило случаи когда человек получал на поле боя одну рану — пусть даже и серьезную. Тут же организму молодого царя было нанесено сразу несколько травм — причем любая из них вполне могла закончится трагически… Однако решающим является двойной перелом позвоночника и прогрессирующий паралич. Еще раз повторю — если удастся добиться стабильного прогноза и в дальнейшем — мы почтем свой врачебный долг исполненным.

— Но может быть… — начала Мария Федоровна. Может быть в будущем найдется средство или метод…

Губы ее задрожали.

Георгий ощутил острую жалость к матери.

Еще недавно моложавая и хорошо выглядящая цветущая женщина сорока четырех лет выглядела сейчас почти старухой.

В последнюю ее поездку в Харьков Николай вдруг опасно заболел — всего лишь попросил открыть окно — проветрить комнату — поддавшись обманчивому ощущению весны и тепла. И вот сквозняк, простуда, жар, испуг в глазах медикусов и сестер милосердия…

…Императрица сама дежурила у постели сына. В течение десяти дней она почти не ложилась спать и не раздевалась. У кровати была поставлена кушетка, на которой она отдыхала и, если можно было, позволяла себе немножко вздремнуть. Но почти всё время она сидела возле находившегося в полубреду сына, бодрствуя и молясь.

Сидя у постели Николая, Мария Фёдоровна прикладывала компрессы к его пылающему лбу, следила за тем, чтобы вовремя давали лекарства — а иногда просто держала его за руку. Помочь ему она ничем не могла. Она с радостью отдала бы жизнь, если бы это избавило царственного сына от страданий, но помочь ему было не в её силах.

Простуда все же отпустила брата из своих когтей… Но в остальном все осталось как было. Уповая на помощь Царя Небесного что не оставит царя земного в Харьков со всей возможной почтительностью было привезено несколько прославленных чудотворных икон — чем вызвали насмешки в интеллигентной среде — мол эвон какое мракобесие(впрочем смеялись немногие и вполголоса — сочувствие к Николаю II было сильно даже в этих полунигилистических сферах). Был привезен из Петербурга сам Иоанн Кронштадтский, которого всерьез называли чудотворцем.

Но как изрек отец Иоанн беседе с матушкой — также как подобает уповать на помощь Господа — также и кощунственным будет требовать от него чудес.

Слухи вокруг состояния царя тем временем только усиливались.

Утверждали что дескать монарх страдает от ужасных болей и не раз уже просил дать ему яду. Говорили и иное — что мол изначально повреждения были и не так уж тяжелы и была надежда на хотя бы частичное выздоровление. Но де Николая II «залечили» по воле «кагала», имевшего давние претензии к российским властям, «врачи-жиды» — Лейден, Захарьин и Гирш.

Регент покачал головой. Определенно кто-то на юдофобии помешался.

Записать в евреи знаменитого германского клинициста Эрнста Виктора Лейдена приглашенного Груббе — он бы мог еще понять. Но Григорий Антонович Захарьин — между прочим как не без удивления узнал Георгий — родственник династии Романовых (он принадлежал к древнему московскому боярскому роду Захарьиных, родоначальником которого считается Захарий Иванович Кошкин)? Его-то каким боком сподобились приписать к «избранному народу»?

А уж то что Густав Иванович Гирш верой и правдой служивший трём императорам — включая Николая, происходит из семьи эстляндских крестьян — это знал всякий хоть немного вхожий ко Двору.

Между тем в Министерство двора на личные адреса лейб-медиков начали поступать письма и телеграммы из за границы от медицинских светил того или иного калибра — предлагавших свои многообещающие (и столь же сомнительные) методики лечения. Даже из самой Америки приходили проспекты пресловутых «патентованных средств» — иные даже готовы были предоставить их даром — только за одну славу царских аптекарей.