Олег Касаткин - Год трёх царей

И поневоле вспомнил опыт отца. Тот тоже измученный грузом бумаг решил негласно завести нескольких помощников. На эту роль он выбрал трех ближайших соратников: графа Иллариона Ивановича Воронцова-Дашкова; генерал-адъютанта Оттона Борисовича Рихтера, командующего Императорской Главной квартирой, и главу телохранителей Черевина. Главной их задачей было помогать императору разбираться в докладах и отчетах.

Что интересно — все трое сразу высказались в то духе, что как верноподданные выполнят вол монарха, но подобное решение представляется им не только неудобным, но и опасным.

По их мнению учреждение этого тайного совета невозможно будет сохранить в секрете и в результате все прочие сановники воспримут новый порядок, как знак личного недоверия к ним. Но главное — в обществе пойдут разговоры и пересуды, сочтут, что новый порядок есть ограничение самодержавной власти монарха в пользу некоего триумвирата; и в итоге воцарится убеждение, что вместо самодержавного монарха Россией правит олигархия из высших чинов.

Слухи и в самом деле пошли и на соратников отца стали косо смотреть — после чего члены «негласного комитета» попросили освободить их от обязанностей личных помощников.

И батюшка был вынужден согласиться со своими соратниками лишь грустно бросив — «И вы меня покидаете».

Но Георгий уже почти собрался завести себе что-то подобное — ибо буквально тонул в донесениях и отчетах — и все чаще ловил себя на том что чувствует себя к концу дня крепенько поглупевшим.

И вот тогда ему и пришло в голову простое изящное решение — а зачем ему тайная секретарская служба? Нужно открыто учредить сию, как говорили римляне — институцию. И не какой то там совет при императоре или личная канцелярия — как у прежних царей. А нормальная должность главы правительства с соответствующими полномочиями, штатом и порядком управления — как в иных странах — вместо этого нынешнего рыхлого и ничего не решающего Комитета министров.

Казалось бы что может быть проще? Но тогда он буквально вбежал в гостиную к матери и радостно сообщил — Мама — я придумал как мне разобраться со всеми этими делами!

Потом несколько часов они живо обсуждали идею доводя ее до совершенства.

После — собрав основных министров он изложил им не допускающим возражения тоном о намерении учредить данное нововведение. Министры не возражали — если кто и был против — то плевать против ветра никто не решился.

Предлагали даже назвать должность премьер министром — но потом решили все же по-русски — Председателем Совета министров.

Кого поставить на должность даже и вопросов не возникло.

Конечно Бунге — мудрый и понимающий человек знакомый еще по отрочеству — когда он читал великим князьям политическую экономию, статистику и финансы (В основном конечно брату Ники — но и на долю прочих царских детей оставалось).

Финансы и смежные вопросы а особенно — промышленность можно поручить только Вышнеградскому. Правда Николай Христианович недолюбливает Ивана Алексеевича. И есть за что — тот пару лет назад вместе с Катковым сильно интриговал против Бунге — де надобно гнать «министра-инородца». А в окружении Вышнеградского Бунге иначе как «худой немчик на тоненьких ножках» не называли. Но то дела прошлые — да и хорошо с другой стороны — не смогут сговориться за царской спиной. Правда смогут ли работать рука об руку?

Но Георгий решил что сможет сгладить этот вопрос.

Он просто побеседовал с обоим сановникам и со всей деликатностью и твердостью выразил надежду что оба обратят свои труды на благо России а личные чувства если они есть никак на работе не отразятся.

А потом уже с одним Иваном Христофоровичем — указав что председатель Совета министров на то и председатель что начальствует над всеми министрам — и отвечает за них перед престолом — как и за то чтобы дело шло как надо…

Министерство юстиции получил Набоков.

Maman сомневалась — дескать он либерал — причем не нынешний а старый, еще при деде начинавший. Однако может и либерал, но никого поумнее нету.

— Или матушка может быть лучше господина Кони назначить? — не без хитринки в голосе отметил он. Как никак, в юриспруденции мало кто понимает больше него!

— Георгий — это невозможно! — воскликнула вдовствующая императрица. И добавила с неким священным ужасом:

— Ведь съедят же!

— Анатолия Федоровича? Это прокурора то сенатского?

— Тебя, Георгий! — с истовой верой произнесла матушка. Да и нас всех.

—Подавятся…

—Не тот случай чтобы проверять… — резонно отметила матушка поставив точку в споре.

Так или иначе Набоков получит портфель. Ну ин ладно.

Министром Императорского двора и уделов стал как собственно и было до того — Илларион Иванович Воронцов-Дашков. На нем настаивала Мария Федоровна — но Георгий и не думал возражать. Воронцов не глуп богат и деловит да и предан — если не лично ему то династии несомненно. Из отцовских сановников — то есть службу знает.

Надо будет распорядиться, чтобы подтянул дворцовых слуг. Ибо это они на людях при одном появлении господ замирают аки кролики перед удавом. А за спиной как докладывают, брюзжат на своих хозяев, разносят сплетни про августейших особ, втихую пакостничают, склочничают, подают невероятные счета, воруют провизию и напитки…

МИД решил даже и не раздумывая оставить Гирсу.

Позавчера пригласил к себе сообщить о назначении — и заодно обсудить иностранные дела — и проговорили долго, пили чай с тартинками… Вспомнили отца — старик даже пустил слезу.

Потом была встреча с Победоносцевым — он сохраняя за собой Синод должен был официально руководить Государственным контролем.

На него к слову уже жаловались — ни генералов статских, ни подрядчиков не ставит ни во что — грозится судом и расправой.

Но встреча его разочаровала признаться — не успел монарх осведомиться по поводу жалобщиков, так Константин Петрович разразился длинной речью о политической морали.

— Государь! — тоном врача сообщающего пациенту о неутешительном диагнозе начал он. Я хотел бы поговорить о настроениях в обществе. В последнее время раздаются голоса осмелевших, что не чувствуя тяжести длани отца вашего увлеклись бессмысленными мечтаниями об участии представителей земства в делах державного управления… Вы должны… — он запнулся. Вы должны дать всем понять что будете охранять начало самодержавия так же твердо и неуклонно, как охранял его ваш незабвенный покойный родитель! Что крамоле и вольнодумству послабления не будет!

(«Я должен ?? — вдруг мелькнуло у Георгия. Эвон как! Что то не помню Константин Петрович чтоб я у тебя одалживался!»)

— Также полагаю, что надлежит водворить в обществе пошатнувшиеся начала христианские! — сел на своего любимого конька Победоносцев. Вольнодумство и распущенность идут рука об руку! Бурный рост распущенности в стране: увеличилось число разводов, внебрачные дети превращаются в законных почти беспрепятственно! Стало возможно жениться на супруге соседа, просто купив соответствующее решение духовной консистории. Полагаю что нужно вспомнить про законы — ибо многие забыли что еще недавно за подобное ссылали в монастыри, штрафовали, приговаривали к церковному покаянию.