Алексей Миронов - Коловрат. Знамение

Гораздо больше, чем связи с китайскими купцами и общее положение дел в хозяйстве, его волновала собственная служба. Ведь слуги постоянно звали его боярином, а эти бояре, как правило, служили своему князю не только деньгами, а «верой и правдой» с оружием в руках. Кондратий историю знал не назубок, конечно, но кое-что все-таки знал. Особенно про служилых людей разных времен любил он читать и с отцом разговаривать, пока был жив. Казаки ведь испокон веков служили, и жизнь их протекала как бы между походами. Судя по обрывочным рассказам, которые Кондрат запомнил, еще валяясь в полубреду, на охоту он с князем вместе ходил, да еще умудрился медведя «на себя взять». За что едва и не поплатился жизнью. А может – поплатился. Но раз телом он еще здесь, значит, князь о том помнит. Следовало разузнать с осторожностью о своей службе.

– Ну, а меня что, никто не спрашивал за последнее время? – осторожно перешел к нужной теме новоиспеченный боярин.

– Как же не спрашивал, – искренне удивился Захар, снова вступая в разговор, – ты же человек на Рязани известный. Заходили пару раз купцы Ревякины по золотым делам побеседовать, о здоровье справлялись, да Наум Ёрш, что с Муромом торгует, насчет косторезов наших. Был еще Григорий Рекин, насчет масла разговор состоялся. Взял у нас сразу пять амфор, во Владимир стольный повезет. Мы со всеми побеседовали, сколь могли, решили, с Наумом быстро, а в остальном постановили ждать твоего выздоровления. Золотые дела дорогого стоят, можно и обождать.

– А по службе? – не выдержал Кондрат, подтолкнув словоохотливого приказчика в нужном направлении.

– По службе дозволь сказать, Евпатий Львович, – пробормотал, отчего-то запинаясь, уже Макар, – сам великий князь Юрий Игоревич заходил, пока ты в бреду лежал. Посмотрел на тебя и такой наказ велел тебе передать, когда в разум воротишься.

Он бросил косой взгляд на боярина, сидевшего на своей лежанке, и продолжил:

– Сотню твою он пока боярину Еремею под команду отдал. До тех пор пока ты снова на коне усидеть сможешь и меч держать.

– Какую сотню? – уточнил Кондрат, припоминавший дела далеких казацких предков. – Всадников?

Макар кивнул, но от боярина не ускользнуло удивление, мелькнувшее на его бородатом лице. Приказчики его, похоже, оба сомневались в том, что их хозяин полностью вернулся в разум. Но выздоровление постепенно шло, боярин вспоминал себя, и то ладно. А потому Макар продолжил свой рассказ, не задавая вопросов.

– Только сомневался князь Юрий сильно, по всему было видно. Еремей большой любитель пиры затевать, а не на коне скакать, тебе не чета. Но выбора у него не было. Все остальные бояре уже при деле, а боярин Еремей какой-никакой опыт службы ратной имеет.

Кондрат кивнул в подтверждение того, что, мол, новость услышал и понял. Но поневоле нахмурился, помолчал. Значит, он тут еще и военачальник. Почти как в той, прошлой жизни, которая до сих пор казалась ему реальностью, но постепенно, благодаря времени и выпитому хмелю, смазывалась, перемешиваясь с новой реальностью. Где ему тоже, судя по всему, скоро предстояло показать себя в ратном деле. Да еще как, на коне и с мечом в руке, во главе целой сотни вооруженных ратников, каждый из которых будет смотреть на него, как на лучшего воина и стратега. А он таким не был. Во всяком случае, пока.

«Впрочем, – подумал Кондрат, глянув за окно, где солнце облизывало маковки златоглавых церквей, – не таким уж плохим воином я был в прошлой жизни. Ни татары, ни моджахеды не жаловались. Хотя здесь другое дело. Здесь все иначе, и не все мои умения пригодиться могут. Значит, придется подучиться как-нибудь, пока меня на чистую воду не вывели и не разжаловали. Боярину нельзя в грязь лицом ударить. Похоже, Евпатий-то этот мужик крепкий был и у князя в чести находится, да воином не последним считался, раз до сотника дорос. Придется и мне здешние умения освоить. Коней я не боюсь, а вот с мечом и остальными делами надо бы поскорее разобраться».

Решив так, Кондрат приободрился. Не оставалось ему никакого другого выхода, как стать настоящим боярином и настоящим бойцом. Только вот князя он в лицо не знал, да и бояр остальных, и ратников своих, но делать было нечего. Заново со всеми «познакомиться» придется. Приказчики помогут. Попервости на болезнь можно валить все свои огрехи, а там подтянем. Авось пронесет.

– Что ты там про заказ княжеский на мечи да копья говорил? – будто вспомнил Кондрат-Евпатий.

– Приказчик княжеский, Даромысл, задаток дал, – повторил Захар, – почти готово всё, скоро отвозить на двор княжеский будем. Несколько дней уйдет еще, чтобы закончить работу, думаю.

– Поехали в кузницу, – встал Кондрат, – хочу на эти мечи посмотреть. Хорошо ли сделаны.

Приказчики повскакали, но вместо того чтобы броситься вон из комнаты, нерешительно замерли, оглядывая своего боярина.

– Не серчай, Евпатий Львович, – начал осторожно Макар, – твоя воля, но одежу сменить надо бы. Мы-то ладно, твои ближние люди. Но не к лицу боярину рязанскому в таком виде перед холопами показываться.

– А, вы об этом, – махнул рукой на свои штаны и рубаху, в которых он провалялся почти месяц, и подыграл им, изобразив гнев: – Да неужели ты подумал, дурья башка, что я в таком виде в кузню поеду? Давай мне мою одежду, для такого случая заготовленную.

И огляделся по сторонам. В широкой комнате терема боярского было расставлено по стенам несколько обитых металлическими коваными пластинами сундуков с тяжелыми крышками. Все на массивных замках. До сих пор Кондрат не интересовался их содержимым, вполне «рубища» – как он окрестил свою новую одежду – хватало. А еду приносили, стоило только крикнуть.

– Да в баню бы сходить, – подсказал Захар, – только вот жалость, Феврония велела еще десяток дней обождать, пока раны совсем хороши станут.

– Хорошо что ходить дозволила ваша Феврония, и то ладно, – пробурчал Кондрат, принюхиваясь к себе. – Потерплю без бани пока. Несите одежду.

– Сейчас ключницу позову, – кивнул Захар и, выйдя за дверь, крикнул: – Марфа! Ключи неси, одежду боярину достать надобно.

Вскоре, гремя ключами, в дверях появилась пышнотелая девка в белом сарафане, расшитом на груди и рукавах красными узорами. Девка была довольно миловидной, это Кондрат быстро оценил, сразу позабыв про дела и болезни. За спину ее спадала длинная коса, переплетенная лентой. Поклонившись чуть не до земли Кондратию, ключница подмела пол своей косой – отчего грудь ее всколыхнулась, а Кондратий, не видевший женщин еще с прошлой жизни, громко выдохнул. Потом она быстро распрямилась и лихо отомкнула два ближних сундука, самолично откинув массивные крышки. Девка явно была не из самых хлипких, кровь с молоком. Под крышками обнаружились залежи разнообразной одежды и обуви. Поклонившись еще раз, Марфа исчезла за дверью, пожелав на прощанье хозяину: «Доброго здоровьичка!»