Сергей Калашников - Четвертый

– Барин страсть как уважает вечерком после баньки мостик взорвать железнодорожненький или составчик с военными грузиками направить под откосик, – развил мою мысль Миша. – А без этого у него болезнь рассудочная аглицкая приключается, сплин.

Эта фраза добила Ольгу, которая залилась серебристым смехом. Потом фыркнул Фимка, и понеслось веселье на пару минут.

– Артисты, – наконец успокоившийся старшина смахнул слезинку, выступившую от хохота. – Так что насчёт офицера? – он вдруг подобрался и стал серьёзным.

– Я действительно княжна, – просто ответила Оля. – В доме у нас в ходу многие слова из старой жизни, – и всем видом показала, что тема закрыта.

– Парле ву франсе? – вдруг не послушался Володя.

– Откуда? Родители на работе, а мне нужно в школе учиться и ещё общественные нагрузки тянуть. Так что никакого домашнего воспитания или гувернантки не было.

– Хватит об этом! – рыкнул я на собравшихся. – Есть более важный вопрос. Весточку нужно отнести о том, что каждую ночь с четверга на пятницу в час пополуночи мы ждём У-2 с тротилом и провизией. Место, – я достал карту и указал большую поляну, с трёх сторон окружённую болотами. – Как услышим звук мотора, зажжём цепочку огоньков, на которые и нужно садиться. Они будут прямо на земле.

– Скажете любому особисту, что имеете сообщение для начальника школы подполковника Гурова, – внёс окончательную ясность Фима.

– А потом терпеливо ждёте, пока он наведёт справки по своим каналам. Никакой срочности или важности не подчёркивайте. Просто весточка для подполковника. А само сообщение только адресату или тому, кто его замещает.

– А пароль? Или название группы? Имена хотя бы? – попытался хоть что-нибудь разузнать лейтенант.

– Ничего. Если встретитесь с кем надо – всё выяснится, – улыбнулась Ольга. – Вы на карту смотрите внимательно, чтобы место точно указать.

Звук мотора в ночной тишине мы уловили только на самом краю слуха и немедленно начали поджигать смоченные бензином тряпочки, помещённые в пустые консервные банки – на каждого пришлось по три таких светильника, расставленных метрах в тридцати друг от друга. Сбрасываешь крышечку, чиркаешь колёсиком зажигалки, отдёргивая пальцы от вспышки, и бегом к следующей точке, построенной по шнурку линии. Отбежали, залегли, слушаем.

Тональность звука изменилась – нашу взлётно-посадочную полосу заметили. Спустя несколько минут с небес спустился маленький биплан и аккуратно притёрся к земле – чувствуется рука мастера. Так получилось, что остановился самолёт неподалеку от меня. Встав на ноги, я осветил себя фонариком и громко спросил:

– Здесь мамонт не пробегал?

– Олени лучше, – последовал условленный отзыв, произнесённый мужчиной.

– Кто тебя, Кутепов, надоумил назначить такой идиотский пароль? – раздался из задней кабины женский голос.

– Так, Тамара Михайловна, – подключился к диалогу подбежавший Фимка. – Странно было бы посреди леса спрашивать дорогу к библиотеке.

– То, что ни мамонты, ни олени в этих краях не водятся, только способствует правильному запоминанию, – вступился за меня Миша.

– А где Бецкая? – принялась крутить головой по сторонам женщина.

– Здесь, – ответила из темноты Ольга. – Не пугайтесь, сейчас тренькнет спущенная тетива, а болт я уже убрала.

– Какой болт? – уточнил выбирающийся из кабины лётчик.

– Арбалетный, из гвоздя стопятидесятчика со срезанной шляпкой, – объяснил Миша.

– Разговоры потом, – рявкнул я. – Гасим огни и тащим аппарат под деревья. Там маскируем и разгружаем. Пошли, пошли, бездельники.

Мы разбежались вдоль линии светильников, захлопывая крышки и собирая горячие консервные банки, прихватывая их за проволочные дужки. Потом взялись за хвост и крылья и покатили У-2 в прореху, давно присмотренную и расчищенную под густыми кронами крупных деревьев, где довели маскировку до совершенства сетью.

Из задней кабины доставались тюки и перетаскивались в палатку, собранную из тех же немецких плащ-палаток. Пока то да сё, я присмотрелся к прибывшим – женщина была изящна и миниатюрна, чего не смог скрыть мешковатый лётный комбинезон. К тому же молода и пластична. Возраст пилота я бы определил чуть за сорок. Некрупный и с бородой.

– Шрамы. Побился я как-то, – ответил он на незаданный вопрос, оценив наши взгляды уже в палатке, когда мы зажгли свечу.

– Рассказывайте, чего натворили с тех пор, как расстались с группой Кирмасова? – спросила Тамара Михайловна, сняв шлем и явив на наше обозрение короткую мужскую стрижку. Она оказалась очень мила лицом, но строга взором и требовательна мимикой. Поэтому Фимка послушно раскинул карту:

– Вот здесь мы заложили под рельсы фугас с взрывателем нажимного действия, – показал карандашом Миша. – Слышали взрыв и громкий скрежет, но сами ничего не наблюдали.

– У нас по плану занятий проходил марш-бросок на двадцать километров. Не могли задерживаться, – сверкнул своей очаровательной улыбкой Ефим.

– Здесь, – передвинул кончик карандаша Миша, – заложили ещё один фугас с нажимным взрывателем, но с предохранителя его не сняли. Немцы прогнали перед поездом мотодрезину с платформой щебня. Поэтому мину мы насторожили, только когда увидели голову поезда. Шнурочек дернули и вытянули колечко.

– Кто дёргал? – обвела нас взглядом проверяющая (так я её воспринял).

– Вчетвером тянули, потому что проволочная была бечева и землёй присыпана. Зато никто на путях не сверкнул и фашистов не насторожил, – объяснил я.

– Отлично тот поезд навернулся, – опять пленительно улыбнулся Фимка. – С танков аж башни пососкакивали.

– Откос высокий, скорость поезда большая, – пояснила Оля. – Только концевые вагоны остались на путях.

– Потом вот тут подготовили электроподрыв, – указал на новое место Миша. – Провод, понятное дело, прикопали, чтобы обходчики и объездчики ничего не заподозрили. Два состава пропустили из-за того, что они еле плелись, зато потом появился быстрый с крытыми товарными вагонами – его мы и рванули. Не знаем, что везли, но на порожняк не похож. К тому же шёл к линии фронта.

– Боеприпасы он вёз, – сообщила Тамара Михайловна. – Примерно половину немцы собрали и доставили с опозданием в несколько дней. Да, вы не одни тут. Подполье уже действует. Дам вам связь с ними.

– Только не это, тётенька, – непроизвольно вскрикнул я. – На подобных контактах группы, вроде наших, и сыплются. Немцы же не дураки, а места здесь малолюдные. Ихние, кто за всем присматривает, мигом сообразят и примут меры. Потому мы даже радиосвязь не просим – у них слежение за эфиром поставлено серьёзно. Сами посудите – команды сверху нам без надобности – цели известны. Отчитываться тоже смысла нет. Разведданных мы не собираем и ни в каких операциях принимать участия не способны. Напакостить и смыться наш удел.