Иван Щукин - Если вернутся Боги [litres]

Первые два удара (ладонями с согнутыми, словно когти, пальцами) в лицо я отбил легко и атаковал сам. Бил короткими, но мощными ударами по двум уровням – голова, грудь, – надеясь, что парень купится и попробует их заблокировать. Учитывая силу моих ударов, такие блоки грозили ему как минимум переломами. Но нет, он, словно что-то почувствовав, удары плавно отвел, а под последний и вовсе поднырнул и снова перешел в атаку. Сосредоточившись на обороне, я неожиданно заметил, или правильнее будет – почувствовал, как что-то стремительно приближается к моей голове. Не успевая увернуться, я отбил очередной удар и отчаянно прыгнул вперед, на мгновенно отпрянувшего противника. Но полностью уйти от атаки сзади не удалось, и что-то легонько чиркнуло меня по затылку. Легонько, но от этого не менее действенно. Окружающий мир сразу же поплыл перед глазами, меня качнуло, и это стоило еще одного пропущенного удара в голову, на этот раз от несостоявшегося проводника.

Дальше все было словно в тумане. Кажется, я зарычал и в невероятном прыжке достал врага коленом в лицо. Послышался мерзкий хруст, и он куда-то пропал. Затем последовал еще один удар сзади по моей многострадальной голове. Я упал. Вначале на колени, но после еще нескольких сильных ударов свалился совсем, плашмя на мокрую землю. Удары не прекратились и потом, потому что я пытался встать.

Лишь спустя какое-то время, когда я уже практически ничего не чувствовал, откуда-то издалека раздался властный окрик:

– Хватит!

И меня прекратили избивать, быстро обыскали и куда-то потащили. Сознание то затухало, то на какие-то секунды вновь возвращалось, но не полностью, а лишь частично, словно в насмешку заставляя меня прочувствовать все неровности почвы.

Окончательно я пришел в себя, когда в лицо плеснули ледяной водой. Плеснули от души, заставив меня отфыркиваться и откашливаться. Кое-как разлепив заплывшие от побоев глаза, я осмотрелся. Небольшая комната без окон. У дальней стены тусклый фонарь, который почти не давал света. Из остальной обстановки только стул, к которому я был качественно примотан толстой веревкой.

– Очнулся?

Вопрос, заданный неожиданно знакомым голосом, прозвучал откуда-то сбоку. Я повернул голову и увидел лишь силуэт, не в силах разглядеть говорившего. Тогда он сместился в сторону так, чтобы попасть под свет фонаря.

– Очнулся? – повторил старший инспектор Гант.

– Вижу, очнулся, – констатировал Гант, подойдя ко мне вплотную и заглянув в глаза. – Быстро ты.

Не дождавшись от меня какой-либо реакции на свои слова, старший инспектор покачал головой и, ненадолго выйдя из моего поля зрения, вернулся с табуретом. Поставил его напротив, сел и снова задумчиво посмотрел на меня.

– Кто бы знал, как ты мне надоел, призванный! – неожиданно выдал он. – Надоел… Да какое там надоел – достал! Просто достал!

– У тебя шизофрения и мания преследования, – хмыкнул я и скривился от боли в челюсти. Вот же уроды. Славно они меня отделали.

– Что такое ши-зо-фре-ния? – по слогам повторив произнесенное мною по-русски слово, поинтересовался Гант.

– Не важно. Просто смирись с этим.

– Что? Впрочем, действительно не важно. Тебе, наверное, интересно, как такой тип, как ты, смог надоесть такому человеку, как я?

– Хм, еще и мания величия.

– Ха-ха, – изобразил смех Гант. – Ты, призванный, можешь думать что угодно. И если надеешься, что твои глупые слова меня оскорбят, то зря. Кого могут задеть слова убогого? А именно таким ты и являешься. Призванный! Ха! Никогда не понимал, почему над вами все так трясутся. Ведь на деле что ты, что твой дружок обычные марионетки. Везде и всегда. Причем во все времена. Вас именно использовали – для достижения тех или иных целей. Но тебе, Ивлев, повезло еще больше, чем твоим предшественникам. Тебя начали использовать практически сразу. Что, не понимаешь? И не поймешь. Но я, так и быть, тебя просвещу. Времени у нас много.

Хм. То, что от меня ему что-то нужно, стало понятно сразу. Хотели бы убить – убили бы. Но то, что этот странный инспектор решил поговорить в стиле киношных злодеев, – вообще замечательно. И зря он так уверен, что времени у него много.

– Если рассчитываешь, что на помощь придет вторая половина твоего отряда, то зря. Мы убрали всех. Очень неосмотрительно с твоей стороны было оставить всех гвардейцев в замке.

– Сука! – зло выдохнул я. Не от безысходности, а от того, что эти твари столько парней положили. – Зачем? Тебе это зачем?

– А, все-таки интересно? – заулыбался этот гад. – Так уж и быть, расскажу. Правда, тебе это знание не поможет, если не договоримся.

– Не договоримся?

– Ага. Но это потом. Вначале я тебе расскажу все же, сколько крови ты мне попортил за все это время. Сколько раз из-за тебя пришлось наспех корректировать идеальный во всех отношениях план.

Я лишь покачал головой и незаметно попробовал на прочность путы. Они оказались крепкими, вязали на совесть. Но во время этой проверки выяснилось, что у меня уже практически ничего не болит. Хотя чему тут, собственно, удивляться? Если уж меня не смогли убить выстрелы в сердце…

– Началась эта история несколько лет назад, – тем временем приступил к рассказу старший инспектор. Интересно, а он действительно инспектор или самозванец? – И началась она с подвыпивших гномов, которые только-только выполнили работу для графа Роена. А именно – пробили небольшой туннель в горах. Работу выполнили, оплату получили и отправились домой. И взять бы им и уехать спокойно, сохранив в тайне то, что выяснилось во время работ. Так нет – это же гномы! Они останавливались в каждом попадавшемся на пути трактире. И конечно же пили. А когда пили, то много болтали. Нет, гномы не рассказывали каждому встречному о том, что узнали. Трепались только между собой. Но на их беду, в одном из трактиров как раз выпивал человек, который умеет слушать и делать выводы. Почему на беду, спросишь ты? Да потому что наутро гномов нашли в их комнате с перерезанными глотками, а человек, который узнал нечто очень важное, решил эту информацию продать. Оставалось только решить – кому. Обращаться к графу Роену было бессмысленно. Вместо золота можно было легко получить сталь. В сердце. Не оставил бы граф в живых носителя такой информации. А этот человек был очень осторожен. В итоге покупателя он нашел лишь спустя год. Представляешь, целый год хранить тайну, которая могла бы обеспечить ему безбедную жизнь до самой старости. Интересный был человек. Интересный. Почему был? Потому что его все же убрали, выпытав все необходимое. В одном он был прав: с такой тайной не живут. По крайней мере одиночки.

– Это все очень занимательно, но при чем тут я?

Гант рассказывал с таким воодушевлением, что я диву давался. Видимо, давно хотелось с кем-то поделиться, но сделать этого он не мог. А теперь рассказывает мне. Выводы? Хреновые выводы! Получается, что я не жилец, раз он решил все мне рассказать. Или нет? Не стал бы он оставлять меня в живых только для того, чтобы выговориться.