Константин Беличенко - Помещик. Книга 2 (СИ)

— Правильно, Дмитрий Иванович — поддержал Шварц. — Пойдёмте, посмотрим ваших жмуриков, а то сейчас за ними Титов приедет.

Вчера мы их сильно и не рассматривали, только обыскали. Себе забрали кинжал, тулуп, неплохие сапоги и ремень. Тулуп отдам с остальными трофейными вещими в деревню своим крестьянам. Там я им уже целый куль собрал. Ну а полностью обирать тоже нельзя, полицейским ведь надо что-то оставить. А то будут сердиться и ворчать. Зря мурыжить, да ещё вдруг будут настаивать, чтобы сам хоронил. Ну его, пусть быстрее забирают. Конечно, я как дворянин могу и прикрикнуть. Но оно мне надо, с полицией плохие отношения иметь?

— Вот этот большой, вышибала с трактира на Киевской. Второго не знаю — рассматривая щуплого мужика на сеновале, произнёс Шварц.

— А не кажется ли Вам, Сергей Павлович, что в городе слишком много не знакомых и в последнее время? И все связанные с разбоем, заметьте — смотрю на него.

— Кама — покрутив в руках большой кинжал, сделал вердикт Лорис-Меликов. Ему его вынес Кулик по моему приказу.

— Михаил, ты это о чём? — насторожился я.

— Этот кинжал называется «Кама». Его используют на Кавказе и в Персии и в Турции.

— Ну и ну. Вот не было печали. Это не за тобой случайно след с Кавказа тянется? Признавайся. Что у тебя за особое задание и почему ты сюда приехал? Только не говори, что ближе не было, где взять оружие — злюсь.

— Приглашай в дом, Дмитрий Иванович и там спокойно поговорим — Шварц.

— Вот только после Ваших разговоров, ждут меня обычно неприятности и немилость властей.

— А кому сейчас просто — выдал Шварц, чем окончательно поразил меня.

Мы пьём кофе со свежими булочками и мёдом. Их научила Марию печь дочь купца Настя Розова. А по праздникам будем добавлять изюм, орехи и другое. Будет как в моём детстве. К сожалению, изюм совсем не дёшев, так что только к празднику. Но мне немного повезло, был небольшой бочонок среди трофеев, до осени должно хватить. Настю восхитила наша печь и душ. Она старалась везде, куда мы пускали, «засунуть свой нос». Удивительно, но дочь купца первой гильдии оказалась совсем не белоручкой. Довольно таки деятельная девица и я уже склонился к мысли пока и её вслед за девчонками, отправить к Антоновой. Я думаю, они поладят. Если сразу…. не подерутся. Заодно может, и установят торговые отношения. Кстати, совсем забыл, я здесь не видел вязаных свитеров почему-то. Надо узнать, почему? Пришла неожиданная мысль.

— Ах, хороший у Вас кофе — щурится от удовольствия Шварц.

— Это потому, что я воду дополнительно чищу, Сергей Павлович — киваю на свою колонну.

— Хорошая вещь. А бы от такой тоже не отказался. Сколько стоит?

— Буду в ближайшее время в Гусь — Мальцеве и Вам пришлю. Вы уж не отказывайтесь от подарка. — Как не понять, тонкий намёк на толстые обстоятельства. Хотя мне даже так проще, чем револьвер дарить.

— Не буду.

— А походный такой, можно сделать? — Михаил.

Кажется, и Михаил тоже старается приобрести себе все новинки. Уже понял их пользу. Да и не такие большие траты для армянского наследного князя Лори. Себе это он может позволить. А вот о походном мобильном фильтре я как-то и забыл. Действительно сделать пару тонкостенных медных котелков один в другом проблем не составит. Сделать фильтры из мешочков с березовым углем и кремневым песком, тоже проблем сильных не доставит.

— А что, хорошая мысль. Есть у меня хороший промышленник-купец. Думаю, нам сделает.

— Знаете, Дмитрий Иванович, тут и ещё одна проблема с покушением на Вас — осторожно начал Шварц, чем меня сильно удивил. — То, что перепутали Вас с Михаилом, я не верю. За Кологривовой мы наблюдаем и есть интересные факты. Но, похоже, что там больше перевалочный шалман для разных тёмных дел. Некоторые факты это подтверждают.

— Не понял — а сам даю кусочек булочки с мёдом соболю, который вертится около моих ног. Кеша, уже совсем стал ручным, зато не менее шкодливым и избалованным. Везде и всюду лезет, а когда гонят, сильно возмущается и шипит. Борзую по кличке Рем, хотя какая она борзая, уже совсем затерроризировал. Зачастую лезет к ней в миску и ворует еду, даже когда сытый. А потом прячет еду по всему двору и дому, за что я приказал бить его лозиной и забирать еду. Беспрекословно слушает только меня, и то, потому что пару раз его футболил. Проникся. И даже почти не шипит, но обиженно строит мордочку. Хомяк какой-то, а не соболь.

— Помещики тоже сильно Вами… недовольные. Вы же разговаривали с Арсеньевым и другими.

— Опять ничего не понял? Вы можете говорить более ясно — чего-то я уже совсем запутался в своих врагах. Такими темпами, так они у меня скоро под каждым кустом сидеть будут.

— Вот как Вы думаете, откуда в городе новые рабочие появляются? — Шварц.

— А что там думать, из крестьян — ну ещё бы. Сейчас Россия на 95 процентов, это крестьяне. Малороссов и инородцев мы пока учитывать не будем, я думаю сейчас речь не о них.

— Правильно. Вот только крестьяне сейчас почти все крепостные, а население городов последнее время растет очень быстро.

— Как-то я и об этом и не думал — удивляюсь и честно признаюсь в своём невежестве.

— Вы своими придумками вызвали ажиотаж у купцов. Уже сейчас многие решились на расширение производства, а значит, нужны будут мастера. Но выкупят купцы мастеров и крестьян у помещиков мизер, а работать у них будет много. Понимаете, что я хочу сказать.

Чего уж там не понять. Купцы мне сами рассказывали, под «большим секретом», что они беглых мастеров и рабочих принимают. За взятки выправляют им документы или регистрируют вместо умерших. Полиция обязана была выявлять беглецов, но часто безуспешно — они принимали имена умерших. А взятки делали своё дело, чтобы полиция не особо старалась. Вот и появлялись мертвые души. Вот не зря Гоголь писал и издал свое произведение в 1842 году. В прошлом году было особенно много побегов крепостных крестьян в Бессарабию, о чём даже писали газеты. Требование ряда помещиков о карательной экспедиции к властям и чтобы им вернули беглых. Я тогда и не придал этому значения, посчитал курьёзом, а зря. Нам в 21 веке не всегда понятен смысл, жизни в 19 веке. Мы думаем, ах, так не может быть. Может. И, к сожалению, принимает такие уродливые формы, что просто диву даёшься. Вот и выходит, что развитию страны мешает его же правящий класс — дворяне, а особенно аристократы. Большинство из которых превратились в настоящих паразитов. Даже Великая французская революция их не насторожила. Вот и получили такое же, но в 1917 году и в российских масштабах. А потом начали их же крестьяне и рабочие с особой жестокостью их роды и кланы резать, невзирая на возраст и пол. Было конечно и много дворян, кто служил честно и жизни отдавал за Россию. Но вот когда Александр I издал закон о вольных хлебопашцах, никто из них крестьян не отпустил.