Константин Калбазов - Фаворит. Сотник [Litres]

– И тем не менее это не умаляет его таланта, – продолжил Конти. – Подумать только, сложнейшие ранения – и среди его пациентов ни единого смертельного случая. Разумеется, кроме тех бедолаг, кого угораздило получить рану в грудь или брюшину. Не все из них отправились в мир иной, но большинство. Остальные же… Он лечит даже тех, кого обычная медицина однозначно лишает конечностей. Количество калек из-под его рук в разы меньше, чем у иных докторов. А то, как он справился с оспой? Просто потрясающе. – Закончив этот спич, доктор с аппетитом налег на мясо.

– Дружище, а не ты ли гнал его взашей там, в походе, когда он появился перед тобой со своими предложениями? – решил поддеть товарища де Атталь.

– И что с того? Я не какой-то там закоснелый ретроград и готов признавать свои ошибки. Да-да, дорогой Жером, я ошибался и ничуть не пытаюсь искать себе оправданий. Я со всей ответственностью заявляю: Павел Рудаков – это гений. Пока непризнанный, но несомненный.

– Тоже мне, нашли гения, – расслабленно откинувшись на спинку стула, фыркнул слегка осоловевший де Вержи.

– Поверь, Гастон, я знаю, о чем говорю, – отозвался итальянец. – И заметь, я признаю это, несмотря на то что поначалу сам же от него и отмахнулся.

– Возможно, ты прав, да только как обрабатывать должным образом раны, ему подсказал, а скорее даже научил, Карпов. Тот самый молодой командир Измайловской стрелецкой сотни. Не иначе как перенял у ветеранов. Он вообще любознательный и необычный молодой человек.

– Я слышал о том, сколько всего удивительного ему приписывают. Тут и булат, и гениальность в области механики и оружейного дела. А теперь вот еще и знаток медицины, – с нескрываемой иронией произнес де Атталь.

– Ты забыл упомянуть еще кое о чем, – покачав головой в знак того, что не разделяет этого сарказма, начал Гастон. – Именно им были обнаружены богатейшие золотые россыпи на Урале. Это его сотня выстояла там, где полегли бы куда большие силы. Измайловские стрельцы были полностью экипированы в мастерской Карповых. А это как минимум полторы сотни нарезных мушкетов. Хватает и иных новинок, за которыми выстраиваются в очередь. К примеру, новые светильники, и горючее к ним также получают в их мастерской.

– Я склонен полагать, что тут имеет место банальное преувеличение. А то, что остается, можно с легкостью отнести к его отцу, потомственному кузнецу, – не согласился де Атталь.

– Вот, значит, как, – ухмыльнулся в ответ де Вержи. – Господа, я ни в чем не буду вас убеждать. Просто скажу, что самолично наблюдал, как Карпов пригрозил пистолетом Рощину и потребовал, чтобы тот отмыл руки и инструменты от моей крови. Потом обработал и то и другое крепким хлебным вином. Велел убрать щуп и взрезать ножом колотую рану, чтобы ее можно было лучше вычистить. Помочился в бутылку и настоял на том, чтобы той мочой промыли рану.

– Вы сами это видели, дорогой Гастон? – ошарашенно уточнил доктор Конти.

– Я был от него не далее как в пяти шагах.

Говоря это, де Вержи вспоминал разъяренную, словно фурия, Ирину Васильевну, бросившуюся на помощь своему любимому. Боже, как же она в тот момент была хороша. Хм. Кажется, он не просто похмелился, но и слегка опьянел. Пора на воздух. Необходимо проветриться и отправляться в Измайлово. Будь он проклят, если эта женщина не будет его!

– Ваш же Рудаков стоял в сторонке, – решил все же закончить рассказ де Вержи. – Потом именно он приходил делать нам перевязки. И они подолгу о чем-то там беседовали с Карповым. Как бы то ни было, но именно с этого времени между ними завязалась дружба. А что до булата… – Полковник с тихим шелестом извлек из ножен тускло сверкнувший лезвием палаш. – Это работа мастерской Карпова. Господа, прошу меня простить, но мне пора.

Оба иезуита проводили его не столько удивленными, сколько задумчивыми взглядами. Потом переглянулись между собой и перешли на латынь. Знатоков этого языка в Москве не так чтобы много, а если еще и говорить тихо, то и вовсе можно чувствовать себя практически в безопасности.

– И что ты об этом думаешь, любезный Жером? – поинтересовался доктор Конти.

– Только то, что мы правильно сделали, не став торопиться с ликвидацией этого стрельца. Ведь если судить по выражению твоего лица, ты полностью с этим согласен.

– За все остальное не скажу. Тут нужно будет еще проверять и отделять правду от выдумок. Но… – Доктор задумался, а потом продолжил: – Гастон только что описал проведение операции в полевых условиях по методу Рудакова. С использованием мочи раненого или его товарищей при отсутствии раствора для промывания ран. Весьма болезненный способ, сродни пытке, но вполне действенный. Вот только де Вержи утверждает, что это именно Карпов под дулом пистолета заставил оказывать ему помощь именно так, и никак иначе. Не знаю, что это, то ли богатый жизненный опыт стрельцов, то ли этот юнец и впрямь весьма необычная личность. Но я считаю, что с его ликвидацией торопиться не стоит. Ни в коем случае.

– И я склонен с тобой согласиться, – кивнул де Атталь. – Я сегодня же отпишу провинциалу. Необходимо подкорректировать наши действия.

– Ну что? – Лиза с нескрываемым нетерпением бросилась к вошедшей в светлицу Анюте.

– Ничего, царевна.

– Как? Опять? – тут же поникнув, вздохнула она. – Ты уже две недели никак не можешь его застать.

– Господи, царевна, ну что я могу поделать? Он ить мне не докладывает, где будет находиться. То служба призывает, то в разъездах по делам. Кабы Егорушку не отправили в потешный полк, так все просто было бы. Но…

– А это, часом, не Иван ли организовал? – с подозрением стрельнув глазками в служанку, усомнилась Елизавета.

– Нет. Он тут точно ни при чем. Приказ был от самой княгини. То Егорка мне сам рассказал.

– Значит, захотели убрать из сотни того, кто мог быть посыльным, – упрямо гнула свое девушка. – Это что же получается – тетка все знает! – вдруг осенило ее.

– Не-не, – даже затрясла головой Анюта. – Приказ был отрядить лучший десяток. А у Егора и есть самый лучший. Он сам мне сказывал, как все было.

– Господи, да какая разница, – едва не заламывая руки, в отчаянии всхлипнула царевна. – Нужно как-нибудь передать ему весточку. Я видеть его хочу. Понимаешь? Прижаться к его крепкой груди, ощутить вкус его уст на моих устах, услышать стук его сердца и почувствовать его дыхание.

Лиза в отчаянии опустилась на лавку и устремила взгляд в темное окно. Потом глянула на ацетиленовую лампу мастерской ее ладушки, и на душе стало совсем тоскливо. Ну почему все против них?! Это несправедливо! Вот не нужен ей венец царевны, и трон царский не нужен. Тем более Ксения уже понесла, а значит, наследник вскорости явится на свет. В то, что может случиться плохое, она не верила.