Пюрвя Мендяев - Слава Богу! Они все снова мертвы!

И тут же следом кинулся на меня. Мне удалось сбить с ног напавшего на меня чекиста, но в этот момент начал подавать признаки жизни второй противник. Он приподнялся с пола, в руках у него был револьвер. Я ударом пистолета оглушил чекиста, целившегося в меня. Потом подхватил тебя, и быстро закрыв за собой дверь, отнес тебя в комнату, в которой живет соседка Анны Ирина. Там я тебя оставил. Вернулся я за тобой ночью, но Ирина мне сказала, что в тот момент, когда она пришла с работы домой, никого в её квартире уже не было. Получается ты пришел потихоньку в себя и постарался как можно быстрее вернуться к себе домой. Всё правильно и логично — сказал Михаил.

Я, выслушав рассказ Михаила, был глубоко потрясен случившимся горем. Невольно слезы выступили у меня на глазах. Всё перевернулось в моей жизни. Анна, добрая и отзывчивая, любящая навсегда ушла из моей жизни. Это было невозможно понять, с этим невозможно было смириться. Я был просто оглушен словами гостя. Потом я задумался над его словами более осмысленно. Что Михаил говорил о том, что кто-то из нас мог стать виновником смерти Анны? Кто-то из нас случайно попал в Анну? Нет, это не могло случиться, во всяком случае, я уж точно попал в своего визави. Так мне и сказал товарищ Иванов, что раненый мною чекист с большим трудом выжил. Мог ли Михаил случайно убить Анну? Бог его знает. Я посмотрел на Михаила. Он с печальным выражением лица, молча, сидел за столом. Я подумал о том, что всё, что он мне сейчас рассказал, легко могло оказаться ложью. Какое-то подозрение возникло у меня в тот самый момент, когда Михаил первым оказался у окна и почему-то не стал сразу стрелять по убегающему чекисту. Да и нанести удар мне по голове мог точно так же сам Михаил.

У него для этого были все возможности в отличие от неизвестного чекиста, который должен был бы как-то успеть схватить в те несколько секунд, которые прошли между его падением на пол и моей попыткой выстрела по товарищу Николаю, табуретку и подбежать через всю комнату ко мне и ударить по голове. Да и рассказ о том, что Михаил спрятал меня в квартире Ирины, мне показался тоже сомнительным. Почему тогда я оказался в ВЧК? Вся эта история выглядела очень неправдоподобно. Но я постарался не подать виду, что сердце моё полно подозрений. Я только тихо спросил:

— Я смогу еще попрощаться с Анной? Если такая возможность?

— Собирайся, поедем — ответил Михаил.

Через 15 минут, мы вышли из дома и сели в пролетку, ожидавшую нас буквально в пяти метрах от парадного подъезда. Во время поездки ко мне вдруг резко пришло раскаянье. Я только, что подозревал Михаила в каких-то ужасных преступлениях, а между тем сам фактически стал предателем нашей дружбы. А как иначе можно было расценить моё согласие на сотрудничество с товарищем Ивановым, кроме как предательство Михаила и Анны? Да, я не подписывал никаких бумаг, но главное было не в этом, главное заключалось в том, что в ходе моего общения с удивительным человеком в здании ВЧК ко мне пришло понимание какой-то особенной ценности той работы, которую он совершает. Как-то так странно получилось, что в отношении Михаила, и даже в отношении Анны, я, несмотря на какую-то общую деятельность и даже особую близость, не чувствовал полного доверия. А к товарищу Иванову внутреннее доверие у меня возникло буквально сразу, как только мы с ним познакомились. Через час мы подъехали к ограде одного из городских кладбищ. Совсем недалеко от неё находилась свежая могила.

Михаил показал на холмик и сказал, что здесь и упокоилась Анна. Я молча подошел к могиле, и несколько минут постоял возле неё. Я не верил ни капли в то, что это её могила, как и в то, что она в действительности умерла. Но никаких сомнений не выказал. После того, как мы покинули кладбище, по предложению Михаила мы заехали в трактир и крепко помянули Анну. И здесь я спросил Михаила о том, скоро ли мы отправимся в намеченный путь? На что тот ответил мне, что все свои дела в Петрограде на сегодняшний день он завершил. Всё ценное было уже переправлено за границу, там же через доверенных лиц со слов Михаила денежные средства, и раритетные коллекции были уже надежно размещены. Поэтому можно отправляться в путешествие уже сегодня. Но сегодня, конечно, они никуда не поедут, нужно будет здесь еще провести несколько дней, проблемы еще остались. Нужно будет, в том числе решить вопрос с моей квартирой, чтобы её в период моего отсутствия никто не захватил. Так что выезд намечен был нами на самое ближайшее время, а о точной дате Михаил пообещал меня известить послезавтра.

После завершения траурных мероприятий мой спутник пригласил меня посетить, как он выразился, «одну из его нынешних резиденций». Туда мы добрались в течение получаса. Мы поднялись на второй этаж трехэтажного дома и постучались в дверь. Та через некоторое время отварилась, и мы вошли в просторную прихожую. Нас встретила немолодая, но чрезвычайно крепкая с виду горничная, которая помогла нам снять верхнюю одежду и проводила нас внутрь помещения. Пройдя через зал, мы вошли в просторную комнату, в которой стоял огромный рояль. За роялем на изящном стуле сидела молодая женщина, примерно моих лет, или что вероятней всего немного, года на два или три старше меня. Она внимательным взглядом изучила меня, потом уставилась на господина Николаева. Я некоторое время был в полном смятении. Передо мною была по всему родная дочь Михаила Олеговича. Я её почти сразу узнал, вспомнив поразившие меня при первой нашей встрече фотографии. Господин Николаев представил меня дочери. Та настороженно кивнула мне. Я в ответ поклонился молодой хозяйке дома. После неловкой паузы мы встали и, попрощавшись, двинулись к выходу из квартиры вместе с Михаилом Олеговичем.

— Вот ты и познакомился с Татьяной — сказал он — и заодно увиделся с Евдокией, она будет в предстоящей дороге присматривать за моей дочерью. Мы вышли из квартиры и мирно спустились по лестнице к выходу из дома. Михаил задумчиво сказал:

— На сегодня вроде больше дел у нас с тобою не намечено.

— Тогда, до свидания! Всего самого наилучшего — сказал я и, пожав крепко руку Михаила, пошел в сторону остановки трамвая.

Уже подойдя к остановке, я сунул руку в карман и вдруг обнаружил, что там нет моих документов и денег. Вероятней всего я их забыл в прихожей квартиры, из которой только что вышел. Значительное количество принятого алкоголя явно давала о себе знать. Пришлось возвращаться. Через пару минут, я уже был у дверей квартиры. Я толкнул дверь, она растворилась передо мною. Я вошел в квартиру и позвал Евдокию, но в квартире было тихо, на мой зов никто не отозвался. Тогда я прошел в зал, где на меня встретила дочь хозяина. Она лучезарно улыбнулась мне и спросила, что я хотел от Евдокии? Я сказал коротко о том, что я видимо, оставил в прихожей свои вещи.