Пюрвя Мендяев - Слава Богу! Они все снова мертвы!

Вперед вышел Джа-лама, как все ламы, с непокрытой головой, в красной мантии. Пробормотав слова молитвы, он встал на колени перед первым из связанных китайцев, взял в левую руку короткий серпообразный жертвенный нож. Мгновенно левой рукой вонзив нож в грудь, Джа-лама вырвал правой все трепещущее сердце. Хлынувшей кровью хайлар-монголы написали на полотнище «формулы заклинаний», которые гарантировали бы монголам помощь докшитов, оценивших их победу.

Потом Джа-лама положил окровавленное сердце в приготовленную габалу — чашу, которая на самом деле была оправленной в серебро верхней частью человеческого черепа. И снова крик новой жертвы, пока, наконец, все пять знамен не были расписаны кровью сердец. Коротким ударом ножа в череп вскрывали его ламы, опуская тут же теплые мозги в габалу к мертвым сердцам… В ужасе отшатываясь в начале, зрители вскрикивали что-то в знак одобрения, словно зажигая в душе свой маленький огонь. Настал черед следующих пяти жертв, в том числе пленного сарта. К нему первому подошел Джа-лама. Пронзительное «аллах-иль-аллах» разнеслось по долине, когда он шилообразной человеческой костью вскрыл сарту артерии и стал выпускать хлынувшую кровь в габалу. Сарт умирал, как истинный мусульманин: он бормотал предсмертную молитву, обратив взор в сторону родных мест, пока не упал на траву. Его четверым товарищам было не лучше: медленно истекали они кровью. Джа-лама обрызгал ею, кровью умиравших врагов, стоявших поблизости и дрожавших от страха цириков, монгольских солдат.

Бездыханных жертв солдаты бросали в костер. Когда чиновник князя подоспел к месту жертвоприношения и попытался остановить его, утверждая, что по «желтой вере» таких ритуалов не положено, ему возразили: «Джа-богдо-лама исполняет тантра-приношение по стародавнему обычаю, как передают негласные, тайные предания. Его приказ для нас — главный! Так велит поступать с врагами религии Махакала». И в самом деле, что значит слово князя перед авторитетом святого! «Ведь Джа-лама был докшин-хутухта — свирепый святой, почитаемый в ламаизме» — ответил Хлебников. А Бокий внимательно рассматривая поэта, между тем продолжил говорить.

— Мало того, говорят, что он побывал совсем недавно в таинственной подземной стране Агартхи и сохранил разум. Обычно, как рассказывают знатоки, люди, побывавшие там, теряют разум и быстро погибают. А он вроде вышел и ничего с ним сильно плохого не случилось. Как думаешь, а это могло быть в реальности? Или это сказки? — живо поинтересовался хозяин кабинета у своего уже достаточно знаменитого посетителя.

— Не знаю, но скажу тебе честно, если кто и смог бы выйти, откуда угодно живым и невредимым, даже из самого страшного места, этой самой подземной страны, так это Джамцаран или как его ныне зовут Джа-лама. Очень сильная личность и к тому же хорошо образованный интеллектуал. Находчивый, жесткий, любит чистоту и порядок. Таким он мне он навсегда и запомнился. Он очень жесткий человек, терпеть не может расхлябанность и беспорядок. И в тоже время умеет к себе расположить грамотных и высококультурных людей. Сам видел, как лама разговаривал с людьми, а потом они мне рассказывали о том, что он просто идеальный человек, обладающий просто немыслимыми положительными качествами. Он умеет как никто другой своим, словом очаровать своих слушателей. В этом у него огромный талант. Я слышал, что он говорил о себе: «Только один человек из всех живущих знает его священное имя, только один из всех посещал Агартхи. Этот человек — я. Поэтому далай-лама почитает меня, а Живой Будда из Урги боится меня. Впрочем, напрасно — мне никогда не сидеть ни на священном престоле в Лхасе, ни на том, что Чингисхан завещал Главе нашей Желтой веры. Я не монах, а воин и мститель» — сказал Хлебников.

— Хорошо. Всё это весьма любопытно. Мне очень хочется повидаться с ним. Сейчас он в Астрахани. Я слышал, что ты собираешься посетить с визитом своих родителей, они ведь у тебя сейчас живут в Астрахани. Выезжаешь туда ты когда? — внимательно заглядывая в лицо поэту, спросил его Бокий.

— Как дойду до станции, так и поеду — спокойно и расслабленно улыбаясь, ответил Велемир Хлебников. — То есть, как бы уже решил ехать, но вот пока откладываю свой отъезд.

— Да в том то и дело, что ждать того момента, когда тебя попутным ветром занесет на железнодорожную станцию у меня возможность полностью отсутствует сейчас. Поэтому я тебя поручаю заботам товарища Озалса, он тобою займется. Под его чутким руководством ты уже завтра на поезде отправишься в Астрахань. От этой миссии тебе не никуда не деться, даже не пытайся. Я тебе дам письмо к моим товарищам в Астрахани. Я тебя очень прошу. Сделай всё возможное. Но уговори этого своего земляка, чтобы он приехал ко мне. Приехал сам. У меня есть к нему масса вопросов. Давай, езжай домой и быстро привези мне сюда этого Джа-ламу, а мои друзья в астраханском ВЧК тебе во всем помогут. Я их предупрежу — сказал на прощание Бокий.

В здание буддийского храма вошел один из местных жителей, одетый в пестрый национальный костюм, и что-то прошептал на ухо Джангару. Тот согласно кивнул головой и обратился к своим гостям со словами:

— Как сообщил мне мой человек, вас мои уважаемые гости обязательно хочет видеть один исключительно важный господин. Ваши люди пусть отдыхают у нас в селе, а вас мы сейчас отвезем на встречу. Это недалеко.

— Джангар, ты уверен, что сейчас для этого время? — спросил ламу молодой чекист.

— Я в этом совершенно уверен. Вам обязательно нужно встретиться с этим человеком. Тем более это не просто пожелание, это приказ — ответил Джангар.

— Хорошо. Я сейчас предупрежу о нашей отлучке моих людей, а ты, Джангар, подумай о том, как нас доставишь до места встречи — сказал товарищ Николай.

— Уже всё готово. Вас на улице ожидает запряженная моими лучшими скакунами тачанка. Как только вы будете готовы — мы сразу же отправимся в путь.

И действительно, уже через несколько минут тачанка выехала за пределы деревни, а через примерно сорок минут она была остановлена возле небольшого железнодорожного разъезда немецким военным патрулем. Возница показал патрульному офицеру свои документы, и тот внимательно рассмотрев сначала их, а затем пассажиров, сказал гут и разрешил тачанке подъехать непосредственно к зданию железнодорожной станции. Здесь товарищ Николай и Карл Хаусхофер вышли из тачанки и направились в дом. Там их ожидали несколько офицеров германской армии. Карл Хаусхофер радостно подошел к одному из них и торжественно пожал ему руку. Потом он обратился к своему спутнику:

— Я имею высокую честь представить тебе, мой юный друг, одного из тех людей, кем гордится наша страна и наш народ. Э́рих Фри́дрих Вильгельм Лю́дендорф — генерал-полковник. Автор концепции «тотальной войны». С начала мировой войны — начальник генерального штаба нашей победоносной армии, вместе с главнокомандующим Гинденбургом получил общенациональную известность после победы под Танненбергом; с августа 1916 года — фактически руководит всеми операциями нашей армии.