Вячеслав Шалыгин - Секретный фронт (СИ)

- Видать, непростое дело готовится, если такое начальство заявилось и так бесшумно подкатывает, - Филин с удовольствием похрустел сахаром и запил чаем. – Обычно, если проверка, построение объявляют, шухер до небес. С какой целью москвичи понаехали? Не потому ведь, что им просто захотелось на нас посмотреть.

- Раньше времени рассказывать о деле не уполномочен, но… - Ворончук обернулся к задернутому брезентом входу в землянку. – Заходи!

Полог отодвинулся и в землянку заглянул старшина Бадмаев. То есть, бывший старшина, а теперь боец штрафной роты. Он как всегда улыбался и хитровато косился на Ворончука.

- Заходи, не запускай холод, не май месяц на улице, - капитан махнул рукой. – Знакомьтесь, ваш новый боевой товарищ.

- Это против правил, - заметил Васнецов. – Рядовой состав отбывает срок в штрафной роте, а не в штрафбате.

- Считайте, что перед разжалованием Бадмаеву было присвоено звание младшего лейтенанта, - Василий махнул рукой. – Садись к столу, Бадмаев.

- А младшего лейтенанта Покровского не будет?

- Не всё сразу, - Василий усмехнулся и выложил на стол три пачки папирос. – Тоже вам. Теперь к делу. Из Москвы пришло, наконец, заключение по вашим анализам. Я ничего не понял, но доктор Ерёмина утверждает, что это революция в медицине. Правда, есть кое-какие нестыковки. Вроде как ваши анализы только на две трети соответствуют анализу содержимого той пробирки… из-за которой вы тут героически чалитесь вот уже три месяца.

- Тебе спасибо, товарищ капитан.

- Спасибо скажи своей бестолковой предусмотрительности, - парировал Ворончук. – Мне ничего другого не оставалось. Да вас всё равно упрятали бы. Не сюда, так ещё куда похуже. На боевые испытания, как ты выразился.

- Можешь не оправдываться, мы понимаем.

- Я и не оправдываюсь, - капитан пожал плечами. – Больно надо.

- А как это вещество попало к нам в кровь? – Спросил Васнецов.

- Во-от! – Контрразведчик поднял кверху палец. – Здесь вторая нестыковка из трёх. Покровский опять взял вину на себя. По его версии, дело было так: он очнулся, придавленный останками этих «неубиваемых» и понял, что весь во вражеской крови. У него было много ранений, но когда на раны попадала кровь немцев, они затягивались на глазах. Покровский нашел вас и, недолго думая, пока немецкая кровь не свернулась, «окропил» всех троих. И все вы задышали.

- Как он только додумался до такого? – Васнецов нахмурился.

- Я тоже спрашивал. Он ссылается на то, что вырос в семье доктора.

- Так себе оправдание, - заметил Филин.

- Мне тоже версия не нравится, особенно в сочетании с его кавказским прошлым. Очень уж красиво сошлось: Кавказ, «Эдельвейс», новая встреча с егерями уже здесь, после артналёта очнулся первым, без свидетелей, и вдруг взрыв секретного поезда. Слишком много странностей. Скорее всего, он врал, что случайно обнаружил эффект заживления с помощью крови бешеных фрицев. Вероятно, он знал о нем заранее. Откуда? Пока неизвестно. Покровский делает вид, что не знает. Поэтому ефрейтор пока и не в штрафной роте. С ним нашим следователям ещё работать и работать.

- Может, он и впрямь не знает ничего. Тогда нет никакой нестыковки.

- Может. Только нестыковка номер два заключается в другом. Юлит Покровский или нет – дело десятое. Главное, что жидкости, которая была растворена в крови у фрицев, для превращения в «неубиваемых» требуется литра по два на брата. Получается, что Покровский должен был все трупы в яму к вам стаскать, чтобы вы очнулись. Или прямое переливание вам сделать от каких-нибудь уцелевших фрицев. «Окропление» не могло дать эффекта.

- Главная странность не в этом, - уверенно сказал Васнецов. – Перелил нам кровь Покровский, или «окропил» нас, мы должны были стать такими же, как фрицы. Но мы другие. Анализы, как вы сказали, это подтверждают.

- Сходство есть, по большей части вещество такое же, - возразил Ворончук.

- В химии зачастую главную роль играет как раз меньшая часть, например, катализатор реакции.

- Разве я спорю? Не вы первый, кто так подумал. Это и есть нестыковка номер три. Но пока у нас нет других версий. И других подозреваемых тоже нет.

- Виноват Покровский нету, - вдруг заявил Бадмаев, шумно отхлебнув чаю. – Память башка у него плохо-плохо. Был ещё один. Шприц помню. У себя кровь брал, нам колол.

- Шприц? – Ворончук насторожился. – Ты помнишь, как вам вводили чужую кровь? Почему же молчал раньше?

- Не спрашивали, - Бадмаев ответил невозмутимо.

- А кто это был?

- Плохо видел.

- То есть, это мог быть и Покровский?

- Мог быть, - Бадмаев кивнул. – Другой был.

- Так он или другой?

- Он или другой. Плохо видел. Шприц жила попал точно-точно. Лёха руки не такие. Он иголка плохо держать, подшивка криво всегда.

Бадмаев отвернул ворот гимнастерки и показал подшитую изнутри полоску белой ткани, так называемый подворотничок, а по-простому – подшивку.

- Нас два санитара откопали, - вспомнил Филин. – Их допрашивали?

- Допрашивали, - Ворончук задумался. – У Покровского руки-крюки, это правда. Но тут против него работает его же легенда насчет врачебной семьи. Попадать в вену он мог научиться у мамаши.

- В любом случае, вскрылись новые обстоятельства, - осторожно подсказал Васнецов.

- Прокачаем, - пообещал контрразведчик. – А пока вернемся к текущим делам, граждане штрафники. Через полчаса вам будет поставлена особая задача, поэтому советую настроиться.

- Нам? – Удивился Филин. – Троим?

- Вам и вашему батальону.

- Нашему? В каком смысле?

- В прямом. Васнецов пойдет комбатом, а ты – командиром разведроты.

- Нами замените комсостав? – Филин удивился ещё больше.

- Произведем внеплановую ротацию комсостава, - поправил его Ворончук.

- Но штрафбатом не командуют штрафники. Вы снимете с нас обвинения и восстановите в званиях?

- Я всё сказал, - Ворончук загадочно просигнализировал о чем-то одним только взглядом. – Остальное вам расскажут в штабе.

На подступах к штабу переминались десятка два солдат и младших офицеров в погонах, что выглядело необычно в расположении штрафбата, но все взгляды притягивала единственная женщина – капитан медицинской службы Ерёмина. Увидев сопровождавшую Ворончука троицу, Алевтина Дмитриевна улыбнулась пританцовывавшим перед ней взводным и направилась прямиком к Филину. Этот демарш вызвал у офицеров легкое беспокойство, они подались за Алевтиной, но Ворончук одним взглядом пригвоздил их к месту.

Дождавшись, когда Ерёмина подойдет и начнет разговор, контрразведчик похлопал Филина по плечу и направился к одному из «москвичей», он как раз вышел из штабной землянки подышать свежим воздухом. Поскольку Филина и его компанию «благословил» капитан СМЕРШ, офицерам штрафбата оставалось только вздохнуть и, затаив черную зависть, идти по своим делам. Следующий раунд флирта с доктором им светил разве что в госпитале, попасть в который никто особо не стремился.