Вячеслав Шалыгин - Секретный фронт (СИ)

- Может, ты и кукловод для берсерков, но сам ты не под сывороткой, - сделал вывод Никита. – И это для тебя приговор, майор, уж извини, подвинься.

Он снова атаковал, и хотя Хиршфельд все-таки отразил большинство ударов, но пропустил главный, скрытый, и вовсе не лопаткой. Филин незаметно вытянул из-за голенища всё ту же финку Гришанина и ударил майора в область сердца.

Харальд вздрогнул, замер и сделал полшага назад. Финка вошла по рукоятку и намного точнее, чем в случае с Никитой. Шансов у майора не осталось. И он это понял. Вытаращившись на Филина, он сделал ещё полшага назад, сел, а затем завалился набок.

- «Я возвращаю ваш портрет…» - Филин шумно выдохнул и резко оглянулся.

Покровский и Бадмаев добивали двух оставшихся берсерков. Причем, фрицы не сопротивлялись. Они будто бы действительно потеряли связь с кукловодом и теперь выглядели не грозными боевыми машинами, а потерянными марионетками из бродячего балагана. Филину даже стало их немного жаль.

Ему вдруг вспомнились слова Хиршфельда.

«Они сражаются и умирают за великий Рейх. Или умирают, как личности, а потом сражаются. Какая разница?»

Кроме нечеловеческой циничности, было в этих словах что-то еще. Но Филин никак не мог понять, что именно. Какой такой скрытый смысл?

- Да бросьте вы их, - Филин поморщился. – Слышите меня?! Бадмаев, отставить добивать немцев! Покровский, ко мне!

Старшина подчинился сразу. Отошел в сторонку, уселся на пол и замер, словно статуя Будды. Покровский всё-таки ещё разок тюкнул фрица и подошел к Никите.

- Слушай задачу, - Филин рукавам вытер лицо, покрытое уже слоем непонятно чего, от пота и крови до пороховой копоти и обычной сажи. – Надо проверить, что под нами. Верх мы перекрыли, боковой вход тоже пока держим, но эти тараканы могут полезть через дырку в полу. Выясни, куда она ведет и можно ли её законопатить. Всё понял?

- Разрешите выдохнуть и перекурить?

- Курить некогда, выполняй задачу! – Филин указал на одну из обрезанных крышкой шахты альпинистских веревок. – Рысью, Лёха, время дорого...

…Покровский вернулся через пятнадцать минут. По ту сторону завала всё это время копошились немцы и было похоже, что продвинулись они прилично. Голоса и прочие звуки стали слышны намного лучше.

- Две новости, командир, - Покровский снял с пояса фляжку и сделал пару больших глотков. – Хорошая и плохая. С какой начать?

- С хорошей.

- Наши в форте. Я прошел по нижнему подземелью примерно в сторону центра и нашел там вентиляционный канал. Над ним как раз залегли бойцы из отряда Ворончука. Они мне и рассказали, как там наверху дела. Большая группа фрицев засела во внутренних зданиях и поливает наших почём зря. Ребята ждут подхода остальных, но на огнеметы надежды больше почти нет. Всю горючку спалили на подступах.

- Ты сказал им, что ракета сверху изолирована и можно бомбить… или гранатами фрицев забросать?

- Сказал. И они мне кое-что сказали. В верхних тоннелях хранится ракетное топливо. Там на баках так и написано. Если его запалить…

- Хочешь устроить «мировой пожар на горе всем буржуям»? Ракета только сверху прикрыта, Покровский! Если топливо взорвется под землей…

- Дослушайте, в этом и заключается вторая новость, плохая. Нижнее подземелье не сообщается с верхним, по которому мы пришли, и где топливо. В нем есть четыре больших выхода, но все перекрыты вот такими же бронированными задвижками…

Алексей указал на створки между технической комнатой и шахтой.

- Рубильники есть?

- В том-то и печаль, что нет. Наверное, снаружи где-то или… Не знаю, где. Может, у нас тут?

- Если здесь, новость не такая уж плохая.

- Это половина новости, - Покровский еще раз приложился к фляге. – В верхнем тоннеле берсерки топают. Видимо, накапливаются у каких-то секретных выходов на поверхность. Я у ещё одной вентиляции притормозил, подслушал, что говорят их командиры. Если вкратце, то выводить наверх они планируют три батальона. Это тысяча штыков, как минимум. Ребятам нашим я о них сказал. Они уползли начальству докладывать.

- Теперь я понимаю ход твоих мыслей, - Никита кивнул. – Если закрыть вот эти створки, а затем взорвать топливо, все берсерки сгорят, а ракета уцелеет. И если мы будем рядом с ракетой, нас тоже не поджарит. Хорошая идея. Есть в ней только один изъян. Фрицы вот-вот разберут завал и получат доступ к рубильникам. Если они откроют створки до того, как жахнет запасное топливо… все наши труды пойдут насмарку. Но хуже всего, что ракета может тоже рвануть и тогда… от Кенигсберга и окрестностей останутся только воспоминания. От половины Третьего Белорусского фронта тоже.

- И что тогда нам делать?

- Закрывать створки, занимать позиции у завала, и ждать, когда «шулмасы» прорвутся в техническую комнату. Ну, а там… как обычно, рубиться до последнего.

- Так себе план, - Покровский вздохнул. – Но, что самое противное, я с ним согласен. Бадмаев, а ты?

Никита и Покровский обернулись к старшине. Тот сидел, погрузившись в какую-то полуобморочную дремоту и не реагировал даже на свою фамилию.

- Он тоже согласен, - сделал вывод Филин. – Лёха, ты хотел перекурить? Давай, пока двери не закрыли.

- Я передумал, - Покровский усмехнулся. – Это вредно. С сегодняшнего дня бросаю.

- Это правильно, - Филин тоже улыбнулся. – И, главное, вовремя. Занимай позицию. Дорогие гости уже на пороге.

Берсерки прекратили грамотно и слаженно маневрировать так же внезапно, как и начали. Они будто бы лишились связи с командным центром и дальше принялись действовать по своему усмотрению. То есть, как привыкли. Группы рассыпались и берсерки вновь ввязались в обычную драку с теми, кто ещё оставался в живых поблизости.

Все, кто был в командном пункте на переднем крае, как раз и оказались поблизости от крупного отряда немцев. Собственно, кроме них ни в первой, ни во второй линии окопов не осталось никого из своих. Ситуация складывалась отчаянная, но Васнецов и Ворончук сохраняли спокойствие. Подполковнику терять было нечего, а капитан просто проявил выдержку и храбрость. Он даже ухитрился выглянуть из траншеи, махнуть кому-то, а затем запустить красную ракету.

Над полем боя почти сразу же пронесся горизонтальный огненный дождь пополам со свинцовым градом. Больше никто в заградотряде себя ни в чем не ограничивал. На линии огня у бойцов третьей линии не осталось своих, кроме укрывшихся в блиндаже Васнецова, Ерёминой и Ворончука. Огнеметы били недалеко, шагов на двадцать, но этого хватало. Бойцы третьей линии останавливали берсерков из пулеметов или гранатами, а затем жгли.

Берсерки пытались продолжать бой, даже будучи объятыми пламенем, но им быстро ставил подножку простой медицинский факт. Горящие мышцы и сухожилия сокращались и берсерки падали, принимая характерную для всех сильно обгоревших трупов «позу боксера». Некоторые из них оставались живы ещё какое-то время даже после такой прожарки, но двигаться уже не могли.