Александр Долгов - Рижский клуб любителей хронопортации

– В числе нарушителей был и я, – признался папа.

– Так вы, выходит, из Питера? Отдыхаете здесь?

– Да, с сыном и женой в доме отдыха… Жена там осталась, а мы с сынишкой гулять пошли… Я, кстати, на те концерты как раз с женой и ходил, такая давка была в стоячем партере, что ей толпа все пуговицы на пальто оторвала… но она особо не переживала. Больше волновалась за сынишку, ему тогда полгода исполнилось, оставили спящего с моим братом, благо, концерт коротким был, по-моему, минут 55… Конечно, нам, поклонникам «Кино», было мало, но в тех обстоятельствах оказалось на руку. Уж извините!

Мы все дружно рассмеялись, а папа продолжал делиться воспоминаниями:

– Еще помню, что публика вела себя по-скотски – забросала всю сцену, несмотря на предупреждения администрации, горящими бенгальскими огнями, поджигали их в экстазе, чуть кулисы не спалили дотла, просто стыдно за них было. В конце концов ваш барабанщик не выдержал и ответил тем же – метнул обратно в партер пару «зажигалок», тогда только все и успокоились.

– Да, Густав у нас такой, ни себя, ни друзей в обиду не даст, – подтвердил Цой.

Пока они беседовали, я понял, что надо срочно вытаскивать из рюкзака «Полароид», чтобы не упустить момент.

– А давайте я вас на память сниму… – предложил я с добродушной улыбкой, будто вовсе и не было обвинений в наш адрес, подпортивших настроение. – Это моментальная фотосъемка. Я долго не задержу.

Все согласились – Виктор к тому времени уже оттаял, – дружно встали напротив витрины ювелирного, я щелкнул их вместе, потом и по отдельности, после чего вручил каждому по снимку. Папа же, получив фото, тут же попросил Цоя поставить на нем автограф – вот так все и случилось. Вышло просто замечательно. Виктор, еще помню, восторгался фотоаппаратом, думаю, из вежливости – поди, Джоанна Стингрей из Америки и не такое привозила… И чего там восторгаться? Обычное дело.

А папе я, между прочим, посоветовал фотку в красивой рамке на стенку повесить или на полку на видном месте поставить – так, глядишь, и вправду что-нибудь кардинально изменится – вроде как мелочь, незначительная вещь, а на самом деле в определенный момент сыграет свою роль. На прощание, как и задумал, подарил конфеты, вот, говорю, для вашего малыша. Папа, по-моему, был тронут. Хотя задним числом полагаю, для маленького ребенка шоколад – не самый подходящий подарок, скорее для родителей…

Когда все ушли и мы с Шульцем остались вдвоем, мне сразу стало тошно, на душе точно кошки заскребли, вроде как радоваться надо – все-таки встретился с отцом… Не давала покоя мысль о том, что, вероятно, видел его в последний раз, но не смог предостеречь его от надвигающейся трагедии. Не лететь тем злосчастным рейсом Тель-Авив – Новосибирск… А с другой стороны, отвел бы опасность с крушением самолета, а беда бы неожиданно свалилась откуда – нибудь еще– кто знает?

Состояние мое было, прямо скажем, неважнецкое: глаза заслезились, к горлу подступил комок, лицо от душевной муки скорчилось, вот-вот сейчас зареву… Но тут Шульц, хоть и продолжал слушать свою долгоиграющую коробочку, непонятным образом уловил мое состояние, остановил музон и с участием спросил о мужчине с мальчиком: «Кто они?»

Отмалчиваться или юлить не было никакого смысла.

– Мой папа и я сам, – ответил я сдавленным голосом, изо всех сил борясь с подступившими слезами; он был в курсе, что мои родители трагически погибли в авиакатастрофе.

– Я так и подумал… А почему меня не предупредил?

– Не был уверен, что встретим, – ответил я, взяв себя в руки. – Ладно, Шульц, потопали на станцию. Обсудим, что будем делать дальше.

Да, не мешало бы крепко поразмыслить, ведь с Цоем что-то не заладилось с самого начала, я еще толком не успел ему ничего сказать, а он уже погнал на нас, обвиняя черт знает в чем… И откуда он только нас знает, вернее сказать – когда узнал? И что за журнал имелся в виду, на обложке которого красовалась морда «последнего героя»?

На обратном пути, уже сидя в электричке, я все ломал голову над этим животрепещущим вопросом, как вдруг меня осенило: я понял, что за журнал, и от внезапного прозрения меня аж холодный пот прошиб… Но как такое возможно? Что еще за временные выкрутасы? Смутные догадки, терзавшие меня, заставили взять в оборот Шульца. Я насильно вытащил из его ушей затычки и засыпал вопросами, заставив вспомнить во всех подробностях факт моего появления у него дома в далеком 1972 году. С чем, с какими необычными предметами из будущего я к нему прибыл, кроме подаренных.

Оказалось, как я и подозревал, прибыл с журналом Fuzz с комиксовым Цоем на обложке, с тем самым номером, готовившимся к печати, да так и не успевшим выйти до моего отъезда в Ригу. По словам Шульца, журнал я ему предъявил в качестве неоспоримого доказательства, что прибыл к нему из будущего, – там же год и месяц были указаны на обложке и в выходных данных… Только вот журнал показался ему странным, хоть и весьма занятным – отпечатанный на прекрасной мелованной бумаге и с красочными снимками. Подобных глянцевых изданий в те годы Шульц не встречал в киосках «Союзпечати».

– А в чем странность-то была?

– Да я толком и не понял прикола, там страницы намеренно с исправленными ошибками на полях напечатаны; я подумал, что такой стиль принят в будущем.

Признаться, воспоминания Шульца меня здорово озадачили, хотя я и догадался, о чем речь идет – конечно же, о гранках. Но, позвольте, как, каким образом ненапечатанный номер, существующий только в электронном виде в мозгах компьютера да на бумажных распечатках, хоть и в цвете, но не собранных, не склеенных по порядку, каким образом виртуальный номер смог трансформироваться в нечто материальное, что можно пощупать, полистать и почитать? На этот вопрос у меня ответа не было. Впрочем, мои догадки стоило проверить. Я достал телефон, который по своему прямому предназначению был абсолютно бесполезен, но в плане держателя необходимой электронной информации незаменим, нашел там нужный файл, открыл его и пролистал фотки.

– Эта обложка? И страницы те же?

– Они самые, – кивнул Шульц.

– А где журнал?

– У меня дома остался.

– Та-а-ак, – процедил я, – интересное кино получается… А каким макаром он к Цою попал?

– А я почем знаю? – вскипел Шульц. – Журнал твой, чувак, вот сам за него и отвечай!

В общем, понятно, что ничего не понятно!

Вернувшись обратно на железнодорожный вокзал, мы первым делом отыскали огромное табло с расписанием поездов, висевшее в одном из залов. Меня, само собой, интересовал только один поезд, ежедневно по утрам прибывающий в Ригу из Ленинграда. Пора было приступать к плану «Б».