Александр Логинов - Накануне (СИ)

-- Откуда ты? -- по-отечески мягко спросил епископ.

Сашка пытался сфокусировать взгляд, продираясь сквозь кровавую пелену, застилавшую глаза. Он хотел посмотреть на этого доброго человека. Хотел сказать ему, что ни в чем не виноват.

Плеть вновь обожгла спину. Сашка от неожиданности протяжно закричал.

-- Вот видишь, тебе лучше все нам рассказать, -- продолжал увещать голос.

-- Я все скажу, -- сквозь рыдания сказал Сашка и взмолился. -- Только не бейте!

-- Слабоват оказался -- впервые за все время сказал разочарованный заплечных дел мастер.

-- Я спасу тебя, -- пообещал голос. -- Но, чтобы ты раз и навсегда запомнил, что тебя ожидало - взгляни сюда.

Грубым толчком парня повернули. Недалеко от него, подвешенный за потолочную балку, висел еще один несчастный. Вернее, то, что от него осталось. Сашка полными ужаса глазами смотрел на вывернутые ребра, на рваную кожу клочьями свисавшую с ног и груди, на отрезанный нос и лишенные плоти костяшки пальцев.

-- Достаточно, -- велел голос, и Сашку вновь повернули.

Он сразу стал отвечать на вопросы, даже не думая запираться. Единственное, о чем он умолчал - что он чужой в этом времени. Его считали лазутчиком татар - ну и пусть считают. Жалко только, что пришлось втянуть в это дело Людмилу. Местная спецслужба оказалась в курсе появления в далеком селище непонятных незнакомцев. Как пить дать местный поп настучал. Приезжал он как-то раз, все выспрашивал, да вынюхивал. Сашке он тогда сразу не понравился, мало того, что гречанин, так еще и скользкий такой, мирских удовольствий не чуравшийся.

Разобравшись с личностью подозреваемого, резанский епископ, плавно перешел к другому вопросу. Его интересовало, знает ли Александр человека, висевшего на цепи. Для лучшего узнавания тому плеснули водой в лицо и приподняли голову. Сашка понял, что несчастный еще жив.

-- Первый раз вижу, -- хорошо рассмотрев незнакомца, сказал он.

-- А вот это тебе знакомо? -- служка, старательно записывающий ответы, по сигналу священнослужителя положил на стол пистолет Макарова и сотовый телефон, той же модели, какой пользовался Сашка в прежней жизни.

-- Я не знаю, что это такое, -- соврал Сашка, лихорадочно думая, как выкрутиться из этой передряги.

-- А это тебе знакомо? -- из сумы на стол выложили пистоли и другие его вещи.

-- Да, -- не стал он отпираться.

Допрос продолжился. Один из служек тщательно записывал вопросы и ответы. Парень врал и изворачивался. Запутался в показаниях и был снова нещадно бит. Наконец, его оставили в покое, выбив признание в колдовстве и работе на татар.

-- Я полагаю, -- веско сказал резанский епископ Ефросин, -- приспешника дьявола надо сжечь, очистив огнем его заблудшую душу. Это все, что мы можем сделать для спасения его грешной души.

-- А может он прав, и татары действительно придут к нам? -- озабочено спросил резанский князь, молча присутствовавший на допросе.

-- Это дело не наше, -- ответствовал епископ. -- Если придут, то за грехи князей земли русской.

-- Истинно. Грешны мы, -- согласился Юрий Игоревич. -- Но все же я велю подновить тарасы и углубить ров.

После их ухода, заплечных дел мастер снял парня с блока. Затащил обмякшее тело в клетку, швырнув на земляной пол. От продирающего, до самых костей, холода Сашка пришел в сознание. Он осмотрелся. Его закрыли внутри деревянной клетки, с наваленной в углу соломой. Стуча зубами, он еле добрался до нее, зарывшись, как мог. Теплее не стало. Его мучитель ушел, погасив факелы в бочке с водой, оставив только один небольшой светильник.

Через какое-то время дверь вновь скрипнула, мерцающий огонек свечи на мгновение высветил бородатое лицо. Сашка испуганно забился в угол, а человек зажег факел на стене и стал осматриваться. Вначале он подошел к подвешенному на цепь бедняге, приподняв ему голову за волосы, посветив себе снятым со стены факелом. Потом, направился к клетке, спросив:

-- Александр, ты живой?

Сашка узнал голос Степана.

-- Живой еще, -- стуча зубами, ответил он.

-- Погодь немного, -- Степан отошел в сторону, уступая место своему товарищу, стоявшему за его спиной.

Человек стал возиться с замком и быстро открыл его. Степан вытащил парня из клетки, шепнув подельнику:

-- Про одежу-то мы забыли.

Кузнец кивнул и принялся шерстить по углам. Вскоре он нашел то, что искал.

Вдвоем они быстро одели парня.

-- Позови Козьму, -- почти закончив одевать парня, велел Степан кузнецу.

Тот ушел и вернулся с широкоплечим мужиком в нагольном тулупе.

-- Давай прощаться, что ли? -- сказал мужик.

-- Может с нами? -- предложил Степан.

-- Куда мне... -- Козьма протянул левую руку. -- Длань сохнет. Да и кашель замучил. Потому и приставили меня сторожить пленников. Скоро князь, как тебе выдаст гривну и выставит со двора.

-- Ну как знаешь, -- вздохнул Степан.

-- Куда поедешь-то? -- участливо спросил Козьма.

-- В Чернигов сначала, а там куда бог велит, -- ответил Степан.

-- Не довезешь, -- тяжело вздохнув, стражник кивнул в сторону Александра. -- Ишь как горит.

-- Может и не довезу, -- согласился Степан.

-- Зачем он тебе? Токмо рисковал зря. Не жилец он. -- осуждающе заметил товарищ.

-- Он мне ногу новую подарил, -- фыркнул Степан, не желая говорить правду.

-- Ну, с богом, -- старый друг Степана нервничал. -- Токмо свяжите меня крепче, и синяк под глазом поставьте.

-- Это можно, -- улыбнулся Степан.

Лавр размахнулся и от души вдарил сторожу. Козьма отлетел к стенке, свалившись на пол. Кузнец связал стражника его же поясом, но меч забирать не стал. Просто откинул подальше.

-- Вещи мои заберите, -- слабым голосом попросил Сашка, указывая на стол.

Лавр сложил все в сумку, лежавшую тут же. Бросив мимолетный взгляд на истерзанного мужика, покачал головой. Достал нож и милосердно всадил его в самое сердце. Несчастный дернулся и затих.

Крадучись вдоль стены, Степан с кузнецом волокли Сашку, стараясь не шуметь. У ворот их ждали. Еще один товарищ Степана выпустил беглецов со двора через узкую калитку, дав себя связать. Выбравшись наружу, они пошли проулками, не решаясь выходить на главную улицу. Большой не отштукатуренный Успенский собор оставался по левую руку. Церковь Бориса и Глеба хорошо видная при свете луны была отличным ориентиром. Сразу за храмом, приятели свернули к старому кладбищу, и дальше пробирались, бредя среди укрытых снегом могильных плит и покосившихся крестов.

Так, соблюдая осторожность, они вышли к воротам на южной стороне города, где Степан остановился, напряженно вслушиваясь в ночные звуки. Воротная башня охранялась двумя лениво переговаривавшимися стражами, гревшимися у костра. Степан терпеливо дождался, когда один из них юркнул в башню, чтобы позвать сменщиков, а второй отвернулся, отойдя от костра, чтобы справить малую нужду. Шел шестой час ночи.