Александр Чернов - Одиссея крейсера Варяг.Чемульпо-Владивосток

Когда обалдевшие от вызова в Зимний инженеры Савримович и Леверовский, в присутствии министра путей сообщения князя Хилкова, докладывали свои финансовые и плановые расчеты по введению Кругобайкалки в действие, как самый ближайший ФИЗИЧЕСКИ возможный срок они определили середину июля. Коковцов в прямом смысле слова схватился за голову. И министра финансов можно было понять: бюджет трещал по швам.

Один из способов изыскания дополнительных средств был тогда предложен Вадиком - всенародная подписка на военно-железнодорожное строительство. По аналогии с добровольными пожертвованиями на усиление флота, сбором которых сейчас занимался Комитет под руководством Великого князя Александра Михайловича, хотя и сама идея, и первый взнос, были от князя Кочубея. Вадику же начинать пришлось с себя, любимого. Кстати, именно это неординарное предложение Банщикова, стало, по словам самого князя, переломным в настороженном вначале отношении Хилкова к новому фавориту царя.

В итоге между ними весьма быстро сложились вполне доверительные и деловые отношения. Для Вадима это было несомненной удачей. Во-первых, Михаил Иванович был не просто министром, он был величайшим профессионалом своего дела и трудоголиком. Во-вторых, лучшей кандидатуры для государственного руководства задуманными проектами в транспортной сфере, включая Волго-Донскую и Беломоробалтийскую транспортную системы просто не было. И, наконец, в-третьих, а это было уже удачей для самого Хилкова, именно вмешательство Вадика-врача, спасло князя от ранней кончины в результате незалеченной хронической пневмонии...

Вызванных войной расходов у Минфина действительно хватало. В том числе и никаким бюджетом не предусмотренных. Так, специальное совместное заседание министерства финансов и главного морского штаба постановило для соблюдения всех юридических формальностей выкупить в казну за шесть миллионов рублей приведённые Рудневым во Владивосток призы "Ниссин" и "Кассуга". И зачислить их в русский флот под именами "Память Корейца" и "Витязь". Пожелание контр-адмирала Руднева назвать второй крейсер "Сунгари" не встретило монаршьей поддержки...

Конечно, шесть миллионов - это только треть от заводской цены и четверть "цены военного времени", однако без запущенной Вадиком машины биржевых спекуляций, Минфин и эти средства изыскивал бы годами - "Зачем платить, если корабли и так наши". Но даже и после этой выплаты государственный долг России сократился "на пару броненосцев" - тридцать миллионов рублей.

Деньги разделили "по-честному" - между всеми участниками боя при Чемульпо, живыми и погибшими, офицерами и матросами. Рудневу досталось полтора миллиона, офицерам по тридцать-семьдесят тысяч, матросам чуть больше трёх тысяч каждому. Поскольку по меркам довоенной жизни для каждого это были абсолютно невообразимые суммы, по распоряжению Руднева и с согласия "патриотичных банкиров" доступ к именным счетам был заблокирован до конца войны, кроме его собственного. Причем на долю семей погибших была выделена тройная доля здорового члена команды, занимавшего ту же должность в штатном расписании. Раненые, за исключением самого Руднева, получили по двойной доле...

Подробности о суммах призовых выплат были секретом для Владивостока всего лишь несколько часов. А через пять-шесть дней о них из газет узнали по всей России. Утром следующего дня стол Руднева был завален заявлениями добровольцев для комплектации экипажей броненосных и вспомогательных крейсеров.

Некоторые деловые люди - купцы и финансисты, увидев "норму прибыли", изъявили желание "помочь России в трудный час" и выкупить несколько подержанных лайнеров в Германии и Франции для переоборудования во вспомогательные крейсера. При условии, конечно, что им, абсолютно неофициально, будет причитаться доля с продажи трофейных товаров и судов. А наиболее ушлые вообще готовы были финансировать экспедиции за исключительное право покупать у казны захваченную контрабанду и пароходы. Итогом этого ажиотажа стало приобретение под контролем МТК 10-и быстроходных лайнеров в Германии, САСШ и Франции, из которых шесть были приобретены "в частном" порядке!

В ожидании прогнозируемого дефицита кадров пришлось вновь срочно запрашивать с Черноморского флота людей - в дополнение к уже выехавшим в Харбин экипажам для трофейных крейсеров и на Балтику - для формирования экипажей приобретавшихся трансатлантиков. Черноморский флот явно становился на неопределенный срок неспособным к проведению "Дарданельского десанта", что приводило в состояние тихого бешенства Скрыдлова, Рожественского и прочих ее апологетов, до сих пор не желавших поверить в то, что война с Японией это очень серьезно. И, в добавок, возможно, надолго.

"Из дневника Императора Николая Александровича" СПб. "Вече", издание 4-е, 1942.

14-го февраля. Суббота.

В 9 час. поехали в Аничков к обедне и приобщились Св. Христовых Тайн. Какое утешение в настоящее серьезное время. Вернулись домой в 11 1/4.

Простились с полк. Абациевым и двумя урядниками Конвоя, отправляющимися завтра в Маньчжурию. Мороз стоял порядочный. Завтракал Орлов (деж.). Принял ген. фуллона - нового градоначальника и Сахарова с докладом. Были в Аничкове у всенощной и обедали с Мама. Вечер провели дома.

15-го февраля. Воскресенье.

Встали поздно. В 11 час. пошли к обедне. Завтракали: кн. Оболенская и Юрий Трубецкой (деж.).

Мороз стоял крепкий -- 12® с красным солнцем.

В 2 1/2 поехали в Музей Штиглица на открытие выставки исторических и драгоценных вещей. Осматривали ее в течение полутора часов с большим интересом. Масса красивых предметов. Вернулись домой к чаю. Занимался до и после обеда.

16-го февраля. Понедельник.

Мороз немного уменьшился. Все утро принимал до докладов. Николай Мих. вернулся из-за границы и завтракал с нами и Оболенским (деж.). Гулял. Пили чай у Мама. Занимался до обеда.

В 3 1/2 принял Нилова и Ломена. Вечером в своей библиотеке принял доктора с геройского "Варяга". Рекоменд. Б-ва Алексеев.

Нового ничего не случилось в Порт-Артуре.

17-го февраля. Вторник.

После завтрака отправились вдвоем на панихиду по П. С. Ванновском, который скончался сегодня ночью.

Погода была серая, но не холодная.

В 12 час. был Б-ов. Долго говорили. Рассказал много нового о Дальнем Востоке и бое "Варяга" с японскою эскадрой.

4 1/2 были Гирш и Боткин. Говорили до 6 1/2.

Ужинали вдвоем и легли спать пораньше.

18-го февраля. Среда.

Был очень занят до 2 1/4. Гулял после доклада ген. Петрова по Маньчжурской ж. д. Вечером Дядя Владимир пил у нас чай. Затем у меня в библиотеке происходило свидание и объяснение между ним и Николаем Мих.