Саша Бер - Кровь вторая. Орда

Четвёрка не знала, ни нравов саков, ни их обычаев, хотя с трудом, но всё же понимая их язык. Гостеприимный и обходительный приём хозяев, даже, сначала, как-то, шокировал, но Гнур с Уйбаром, быстро освоившись, стали воспринимать всё, как само собой разумеющееся, лишь Асаргад с Эбаром, были, явно, обескуражены и чувствовали себя, крайне скованно, до самого конца своего пребывания в стойбище.

Законы гостеприимства, конечно, были и в их племени, но то, как их встретили местные саки, выходило за всякие рамки, их убогого понимания. Это для них, было через чур. Перед тем, как продолжить путь дальше, по указанным приметам, пройдоха Уйбар, умудрился обменять свою старую кобылу на молодого жеребца, правда дав при этом хозяину в довесок, золотой брусок и ещё золотое полукольцо, он выложил за продукты и воду в путь, от чего у урартца, резко ухудшилось настроение, и он высказал, по поводу нищих друзей-дармоедов, пару нелестных слов.

Путь — это странная штука. Он может быть, без начала и конца. Он может быть, длиною в жизнь, а на некоторый и жизни не хватает, но вместе с тем, не смотря на всю его бесконечность, каждый путь, когда-нибудь заканчивается: либо дорогой, либо жизнью идущего. Вот и у этой четвёрки, их длинный, и казалось бесконечный путь, закончился.

Они добрались до своей цели — стойбища касакской орды, одной из многочисленных, в бескрайних степях, не большой, что называется окраинной, то есть пограничной, но сплочённой и боевой.

Такого молодняка, как вновь прибывшие, в этом стане не было, и атаман, долго раздумывал, прибрать пацанов к рукам или послать из дальше, к хвостам собачим. Так и не приняв никакого решения, он, даже, собрал ближний круг. Мужики, тоже почесали бритые головы, но посоветовать атаману, ничего путного, не смогли.

С одной стороны, молодняк можно было использовать, как дармовую силу. Рассчитывать на то, что от них будет толк в боевых походах, не приходилось, но с другой стороны, это лишние рты, которых придётся поить и кормить в голой степи. Та и другая сторона вопроса, была, в общем-то, равнозначна и никак, одна, не перевешивала другую.

Одни ратовали, мол, давай возьмём пацанов, говно чистить. Выдюжат, приживутся, не хай, воевать научим с годами, не выдюжат, да и хрен с ними. Другие противились. Наступает самое жаркое время года. Житуха и так будет впроголодь, а тут ещё четыре коня и четыре молодых рта, которые, вечно, будут хотеть жрать. Уйти из этих мест ближе к морю, где корма и охота есть, ордынский царь не велел, хотя, если прижмёт, всё равно, туда, поближе откочёвывать придётся или чаще разъезды посылать, не только для пригляда, но и для пополнения продовольственных запасов, а эти, только обузой будут и толку от них, никакого, вред один.

Долго рядились мужики, но к всеобщему облегчению, проблема решилась сама собой. Неожиданно, по следам прибывшей четвёрки, прискакал девичий отряд «мужененавистных» красавиц.

Отряд был не большой, всего пять троек. Куда, зачем и с чем возвращались, естественно, никто не спрашивал, они и не сказывали. Понятно было, что таким количеством, могли, либо кого-то, куда-то провожать, в виде боевого эскорта, либо, ездили кого-то встречать, или катались за какими-то нужными вестями и получив информацию, возвращаются обратно в своё логово.

Асаргад, конечно же, про них рассказывал своим новым друзьям и предупреждал, как предупреждал его отец, что с этими милыми девочками, вообще, дело иметь нельзя, даже, нежелательно близко находиться. Мужчин они, люто ненавидят и как отец сказывал, режут их, без зазрения совести, а по некоторым слухам, ими же, исключительно, и питаются. Но, одно дело слушать чужие байки, и совсем другое, воочию увидеть это чудо степей. Молодые, обворожительно красивые, стройные станом, грациозные в движениях.

Правда, они были, совсем непохожи, на тех, про которых знал Асаргад. Его отец говорил про золотоволосых и белокожих, а эти, были смуглые, с раскосыми глазами и с волосами, как воронье перо с отливом. Лица и руки их, были расписаны тонкими золотыми узорами, что предавало девам налёт сказочности и нереальности.

Асаргад, от греха подальше, всё же постарался спрятаться за коня. Эбар, последовал его примеру, а вот высокородные, этого не сделали, а зря. Хорошо хоть Гнур, лишь разинув рот, их просто разглядывал, а вот Уйбар, толи забыл всё то, что ему Асаргад про них рассказывал, толи не поверил, толи, просто, по привычке, а как известно, привычка дело страшное, взял, да, и полез к ним с разговорами. Познакомиться, видите ли, он захотел, а одну из, них даже решил приласкать.

Закончилось это для него, проломленной головой, заломленными за спину руками, связанными в локтях, не понятно куда, девшимися штанами и петлёй на мошонке, из тонкой конской верёвочки, за которую, его привязали к конскому хвосту, одного из коней боевых дев и в таком виде, приготовили тащить в дальнее путешествие, как бычка на заклание.

После Уйбара и на Гнура наехали, который, было дело, дёрнулся на защиту друга, но лишь проявив намерение. До действий, с его стороны, дело не дошло. Девы позубоскалили, провоцируя его на ответную грубость, но у того, хватило ума промолчать и обидные слова проглотить, хотя по виду, было видно, что держался молодой сын вождя, на последнем пределе.

Это небольшое стойбище, посреди голодной степи, как оказалось, кроме рубежной охраны, осуществляло приют, именно таких, вот, странствующих отрядов и являлось, некой перевалочной базой, где курсирующие, небольшие отряды орды, отдыхали, пополняя запасы воды и еды.

Старшая отряда «беспредельщиц», о чём-то коротко переговорив с атаманом оазисного стана, велела девам пить, перекусывать и отдыхать, сама отправилась в специально предназначенную гостевую кмбмтку. Сопровождая старшую до ночлега, атаман заикнулся о четвёрке молодцев, что пристала к его стану, но старшая, толи устала с дороги, толи ей по жизни, на такие мелочи было наплевать, но атаману ничего не ответила, сделав вид, что не услышала.

Атаман, рассказывая это всё с раболепным видом, проводил её до самого входа в кибитку, в которой гордая «мужерезка» скрылась, а он, так и не решившись последовать за ней, тут же ретировался и с грозным видом командира, пошёл по стойбищу, раздавать указания налево и направо, вымещая зло на подчинённых.

Девы её отряда, ночевали прямо в степи, у костра. Уйбар, как провинившейся, так всю ночь и проходил с голой задницей за конём, к хвосту которого был привязан за мошонку, но правда, сняв штаны, девы одели, при этом, сапоги. И на том, спасибо. Троица друзей, тоже не спали и всю ночь, строили планы освобождения Уйбара, с последующим бегством, но девы, были на чеку, постоянно дежуря по три, да, и кони от них, далеко в степь не отходили, топтались тут же, как привязанные, хотя их, даже не стреножили.