Саша Бер - Кровь вторая. Орда

В голове его было пусто, а разуму, почему-то, стало абсолютно безразлично, что будет с ним дальше. О чём пойдёт разговор? Какие будут последствия? У Кайсая разболелась голова, толи, от усталости суматошного, нескончаемого дня, толи, от вылетевшего хмеля и единственно, чего он желал в данный момент, так это, побыстрее от всех отделаться и завалиться спать.

Тигран молча, не меняя позы и замершего выражения на лице, медленно сунул руку за пазуху и выудив оттуда тонкий свиток, с болтающейся на шнурке печатью, так же неспешно протянул его Кайсаю. Рыжий, неторопливо, с налётом показного равнодушия, принял тонкую трубочку кожи и посмотрел на печать, что выпячивалась оттиском на воске деревянной подложки.

Его тело вздрогнуло, а глаза поползли на лоб от удивления. Он быстро бросил взгляд на Тиграна, никак не среагировавшего на его недоумение, продолжавшего тупо глядеть на огонь. Кайсай ещё раз поднёс печать к самым глазам и внимательно рассмотрел деревянный кругляш.

Никакого сомнения. Это была личная печать Райс. Не та, царская, что вечно ходила по рукам и при надобности, в которой, постоянно приходилось устраивать розыски: у кого она запропастилась, а личная, всегда находившаяся у неё на пальце, в виде массивного золотого перстня.

Кайсай сорвал печать, развернул маленький клочок кожи и прочитал единственную фразу: «Этому человеку можешь доверять, как мне». И всё.

В голове бердника заварилась настоящая каша из сумятицы и хаоса. Не осознано, он повернулся к царю, продолжая держать в руке развёрнутый кусок кожи и задал вопрос, который сформировался, кажется, вообще, отдельно от его сознания:

— И, что всё это значит?

Тигран медленно повернулся к вопрошающему. Пристально посмотрел в глаза и ничего не отвечая, забрал из рук Кайсая письмо. Взглянул на единственную строчку в нём и скривившись в хищной улыбке, взял и метко швырнул кусок пергамента в огонь священного костра.

Тонкая кожа пергамента, как живое существо, скукожилась, резко скрутилась в трубочку, вспыхнула, извиваясь змеёй и «умерла», постепенно обугливаясь, коптя при этом чёрным дымом. Лишь деревянная подложка печати с воском, ярко вспыхнула, резко прибавив освещения во мраке каменной коробки.

Оба сидевших мужчины, молча следили за последними мгновениями жизни кусочка кожи, как будто ожидая, когда последний свидетель их тайной встречи исчезнет в пламени огня, чтобы продолжить разговор. Но обугленный кусок всё ещё корчился, когда Тигран неожиданно начал:

— Ты мне сначала не понравился, — тихо сказал он, продолжая наблюдать за агонией остатков письма, затем, взял за руку бердника и подняв ладонь с перстнем к свету, разглядывая камень, закончил, — но тебе доверяет Тахм-Райс, а я доверяю ей.

Его признание, произвело эффект вылитого жбана холодной воды на голову. Такого расклада, Кайсай, никак не мог ожидать и однозначно не поверил в услышанное. Он аккуратно изъял свою ладонь из руки царя и напрягся, хотя и так тело находилось в боевом режиме.

Почему-то первое, что пришло в голову — это гнусная ловушка. Но, с другой стороны, откуда он знает, чуть ли не все секреты девичьего царства: про перстни, пояс, да и покраска волос по девичьим технологиям, которая существовала только в родной степи, говорила о том, что Тигран, каким-то образом, связан с Райс куда более тесно, чем просто договор о сотрудничестве и оставлении в залоге дочери. А тут ещё, это загадочное письмо.

Да и вообще, как он может доверять тому, кто по словам Зарине, является лучшим другом Куруша, злейшего врага Райс? По правде сказать, он и самой Райс, не очень-то доверял. Побаивался — да, служил ей — да, но доверять ей безрассудно — никогда. Он никому не доверял, кроме себя, ну, может быть ещё Золотца, и то, только в последнее время.

— Я не хотел раскрываться раньше времени, — с грустью в голосе продолжил Тигран, но, тем не менее, не теряя статности тона, — думал для начала посмотреть на тебя. Оценить. Но обстоятельства сложились так, что я вынужден спешить. Некогда здесь в гляделки играть. Поэтому, решил сразу брать быка за рога.

Тигран хмыкнул и замер, пристально сверля взглядом, всё ещё недоумевавшего бердника. Тот, в ответ, промолчал, внимательно прислушиваясь, с одной стороны, а с другой, лихорадочно соображая, что ему делать. Он не верил урартцу, а как в данной ситуации себя вести и что отвечать, даже приблизительно сообразить не мог.

— Что не отвечаешь? — прервал царь затянувшуюся паузу.

— Ты не задал ни одного вопроса, чтобы отвечать, поэтому, я, просто, слушаю, — нашёлся Кайсай с ответом, продолжая смотреть на огонь и несколько успокаиваясь, по крайней мере, в голове прояснилось, и лихорадка скачущих мыслей угомонилась.

— Ты мне не веришь? — с усмешкой спросил Тигран.

Кайсай не сказал «нет», но его молчание, было более чем красноречиво.

— Жаль, — всё с той же ухмылкой в голосе подытожил царь, — ты ведь наверняка знаешь, что я долгое время ходил в походах в степной орде. Даже какое-то время жил при дворе царицы Тиоранты, мамы Райс. И вообще… — тут он оборвал свою тираду на полуслове и после долгой паузы, видимо раздумывая рассказывать или нет, продолжил, — да, в общем-то, это уже не важно.

Кайсай, как это могло не показаться странным, этого, как раз, не знал. Никто не доводил до него подобную информацию, а ведь царица, могла бы и рассказать.

— Так ты, с тех времён знаешь про перстень? — спросил Кайсай, заранее уже зная ответ, но, тем не менее, решил осторожно продолжить диалог, в надежде, что Тигран, что-нибудь сболтнёт ненароком, что ему, хоть как-то поможет понять сложившуюся ситуацию и натолкнёт на мысли, как надлежит себя вести.

— Я знал лишь одного мужчину, носившего такой перстень, — охотно продолжил золотоволосый Повелитель, переходя на панибратский тон, стараясь, видимо, перевести беседу в доверительное русло, — да и то, какой он мужчина? Это Шахран. Ты ведь наверняка его знаешь?

— Конечно, — кивнул рыжий, продолжая отстранённо смотреть на огонь.

— Вот ты второй, который вхож к банному камню царицы степей. Интересно, что ты такого сделал, если заслужил место приближённого, самой Райс?

— Да, ничего особого и не делал, — пожал плечами Кайсай, — сам в недоумении.

— Ну, прибедняйся, прибедняйся. Матерь сказала, что ты какой-то особый. Только я, так и не понял, в чём твоя особенность.

— Не знаю, понравился видно, — вновь пожал плечами бердник, и спросил о другом, чтоб перевести русло разговора с себя, — а пояс откуда знаешь?

— Так это мой пояс. Как же мне его не узнать? — запросто ответил урартец, растягиваясь в улыбке и поворачиваясь в пол оборота к собеседнику, — его изготовил мой мастер, на заказ Райс и, на сколько я знаю, он был сделан для одного, хорошо мне знакомого бердника. А вот, как он у тебя оказался?