Саша Бер - Кровь вторая. Орда

— Телохранитель, — предложил Гнур, — но уж больно сухенький. Может тоже колдун какой?

— Вряд ли, — неохотно протянул Асаргад, — он вообще не воин и тем более не телохранитель.

Гнур лишь вопросительно посмотрел на друга.

— Ты видел его руки? — ответил Асаргад вопросом, на не высказанный вопрос Гнура, — у него руки не воина. Такое ощущение, что он грубее женской титьки ничего в руках не мял. У дев и то руки грубые и мозолистые. На колдуна, он тоже не похож. Нет при нём никаких побрякушек, амулетов, да и чистый он, без рисунков их колдовских. У них таких колдунов не бывает.

— А мидийских магов я видел, — неожиданно проснулся в углу Уйбар, — с теми он вообще, рядом не сидел.

— Но если они такие важные, — подал голос Эбар, — то почему такой невзрачный мидиец ходит за ними при оружии, которое, как ты говоришь, он и в руках не держал?

— Ты росписи их видел? — спросил Асаргад и при этом сам задумался, — я степных колдунов видел, общался. У тех рисунки наколоты — татуировки, а у этих они, как будто под кожей цветными нитями проложены. Я такое в первый раз вижу. У меня аж мурашки по коже пошли, пока я эту рыжую разглядывал. Это что-то страшное. К тому же мы видели только троих, а коней в конюшне, кроме наших, двенадцать штук и все кони, как один, дорогие и дородные. Не из простых, и не для прогулок.

В бане вновь повисла тишина размышлений. Париться расхотелось, хотя пиво дружно допили. Молча.

Выйдя после бани к трапезе, встретили там хмурого Ратимира, который в одиночестве сидел за чистым столом и посмотрев на ордынцев, по очереди, как бы пересчитывая, тихо пробасил:

— Ну и ладно. Баню от крови отмывать не придётся и то хорошо. Садитесь, гости дорогие, к столу, трапезничать будем.

Асаргад первым уселся на против Ратимира и смотря прямо ему в глаза, спросил на прямую:

— Что это с ними за лысый мидиец?

Ратимир от неожиданности вопроса даже опешил, откинувшись назад и выпятив глаза на Асаргада.

— Ты меня удивил, воин. Я думал, ты в первую очередь спросишь, кто они такие.

— А что там спрашивать, — отмахнулся Асаргад, — я так понимаю, что Райс дочь какой-то очень важной особы, судя по развязности воспитания. Дева-подруга при ней, а вот кто этот лысый хрен, я так и не понял.

— Далеко пойдёшь, царь, — рассмеялся хозяин, но тут же резко став серьёзным, заговорил, — только не в ту сторону. Какой особы эта дочь, мне не ведомо и ведать не желаю, да и не в этом соль. Это «меченные», воин, есть в нашем мире такие. Цвета их колдовских рисунков видел? То-то же. Они ведь не спроста к вам в баню завалились. Себя показали, вас рассмотрели. Это даже не колдуньи, как ты мог подумать, а повыше будут. Их в народе называют богини, — он замешкался и добавил, как бы сам себе, — «берегини», мать их.

Тут великан тяжело вздохнул, махнул рукой, что-то соображая про себя и вновь тихо забасил, уже не смотря на Асаргада:

— Лучше бы тебе их не знать и не видеть, воин, коль хочешь до своего царства дожить и упаси Троица, этим девочкам перечить и тем более рыпаться на них. Девки молодые и взбалмошные ещё, а дарами Троицы, по самое не хочу увешаны.

— Так ты не ответил на мой вопрос, — настойчиво продолжил Асаргад, хотя и задумался над полученной информацией, но желая всё же получить ответ о непонятном и чем-то, зацепившем его сознание мидийце.

— Ты о Шахране? — усмехнулся здоровяк, — Евнух он. Толи банщик у самой царицы Тиоранты, толи её поверенный, но частенько, по пути, у меня останавливается. Нормальный мужик, хоть и евнух. Сам понимаешь. Он доверенное лица самой Матери степи, поэтому обижать не советую. Да и девки за него глаз на задницу натянут, не поморщатся.

— Понятно, — протянул Асаргад, хотя понятного для него ничего не было и несколько помедлив, видимо соображая говорить или нет, всё же решился, — они себя предложили вместо колдуна.

С этими словами воин посмотрел на Ратимира, ожидая его реакцию. Тот, сначала видимо не понял смысла сказанного, а затем, как-то сразу сник.

— Плохо, — пробурчал он в пол голоса, но тут же опомнился и поправился, — нет, в том смысле, что для пользы дела, это вернее верного. Они лучше любого колдуна будут. Только вот, что я тебе сказу, воин. Они не просто так тут объявились. Они ещё давеча, по приезду, знали, что вы сегодня приедете. Не знаю, — неожиданно растрогался здоровяк, — жалко мне тебя, приглянулся ты мне чем-то. Хотя, — продолжил он, как бы сам с собой раздумывая, — коли на рожон не полезете, может и обойдётся…

— Ты хочешь сказать, что они только из-за нас тут? — удивлённо спросил Асаргад, переходя, чуть ли не на шёпот.

Хозяин ничего не ответил, но сделал такой красноречивый вид, что было и без слов всё понятно.

— И что им надо? — не отставал Асаргад.

— Вот ты их по пути и спросишь, — с видимой озлобленностью проговорил Ратимир, одной фразой давая понять, что дальнейший разговор не уместен.

Вечерили, как и обедали молча, даже ложками старались не стучать о края общего котла. Муха, что летала днём, была на месте, только больше норовила ползать по столу, чем летать. За руки не хватала, еду не отбирала, поэтому на неё никто не позарился и на этот раз. Как и в обед, убивать не стали. Пусть живёт.

Ещё на прощальном обеде в Тереме, где собрались все три хозяйки, прибывший гость и обе новоиспечённые «меченные», покидающие пристанище Вала, встал резонный вопрос, куда идти. Если с Райс всё было понятно, её ждали дома, то вот Апити, направиться было некуда, а в гости к царице, она идти категорически отказывалась, смущённо утверждая, что там её не ждут и что ей необходимо по землям постранствовать, мир посмотреть, в общем, несла сущую чушь, в качестве отговорок.

Царская дочь, не ожидавшая такого свинства от подруги, тем не менее, настаивать за столом не стала, почувствовав в её отказе, какой-то подвох и решила разобраться с белобрысой, позже, один на один.

Сборы были не долгими. А что собирать? Как пришли без всего, так без всего и уходили. Райс лишь зашла в свою светлицу, осмотрела её с печалью во взгляде и тут же кинулась в светёлку Апити, прижав её там к стенке и устроив допрос с пристрастием.

— Ты чё это удумала, подруга, что это ещё за выпендрёж? — налетела она с наскока.

Апити лишь обречённо улыбнулась, расслабилась и повисла у неё в руках безвольной куклой, даже не думая сопротивляться напору царской дочери. Та же, от такого не противодействия, сама поникла, отпустила её рубаху, всем видом показывая, что обиделась и что вот-вот заревёт.

— Да, не обижайся ты, — заговорила наконец Апити, укладывая свои руки подруге на грудь, — нельзя мне с тобой пока, — и поглаживая готовую разреветься Райс, добавила, — я заглянула тут чуть вперёд… мы должны разойтись, на время, в разные стороны. Находясь рядом, я не смогу стать той, какой должна стать, и ты не сможешь стать той, какой должна.