Саша Бер - Кровь вторая. Орда

В разгар шумного и весёлого застолья, неожиданно, в зал влетел перепуганный охранник и только успел прокричать своему царю: «Мидийцы!», как тут же был отброшен на пол, распахнувшейся створкой двери, в которую, буквально, влетел закованный в украшенный золотом металл и с мечом наголо, рослый, здоровый и с виду немаленький по рангу военачальник.

Следом вбежали полтора десятка элитных воинов в тяжёлых металлических доспехах, которые, тут же окружили полукругом праздничный стол, прижимая гостей к их местам и всем видом давая понять, что резких движений, им делать не стоит.

Огромный предводитель мидийцев, стоящий впереди, медленно снял с головы золотой шлем, не выпуская из руки оружие и грозно оглядел сидевших, остановив взгляд на Мазаре и Куруше, вернее, на его царском амулете, что красовался на груди.

Тут, через стол, на четвереньках, переполз Арадад и скрючившись в три погибели, заискивающи дрожа перед грозным мидийским военачальником, тонко и противно лебезя, пропел:

— О, великий Харпаг, повелитель непобедимого воинства!

Большего он пропеть ничего не успел, так как меч великана оборвал, и его слова, и его жизнь. Харпаг не выражая ничего на своём каменном лице, просто и буднично, вогнал оголённый меч, в прогнувшуюся перед ним спину и тут же вытерев окровавленное оружие о его халат, пока тело медленно заваливалось на пол, убрал меч в ножны, позвав:

— Карад!

Из рядов закованных в металл воинов, стоящих за спиной, вышел невысокого роста, но широкий в плечах рубака и подойдя с боку к Харпагу, брякнул себя рукоятью меча о грудь.

— Принимай тела и дела. Отныне, ты здесь визирь, — на этих словах, Харпаг повернулся к воину лицом и добавил, — мой визирь.

Воин, которого назвали Карад, кивнул, вновь стукнул себя кулаком, с зажатым мечом в грудь и наконец, вложив оружие в ножны, ухватил окровавленный труп за плечи халата и куда-то поволок из зала, оставляя кровавую дорожку. Харпаг брезгливо посмотрел на выпачканный пол, обошёл фактурную мазню и остановившись напротив Куруша, спокойно скомандовал хриплым голосом:

— Все вон. Я с царём Аншана, говорить буду, с глазу на глаз.

Воины расступились, народ зашевелился и потянулся к выходу, во главе с царём Фарнапсом. Куруш мельком взглянул в глаза царя Пасаргады, в которых сверкала злоба за унижение его и свиты, и вместе с тем, отчаянное бессилие перед «хозяевами земель». Фарнапс встретился глазами с Курушем и в его взгляде он прочёл вопль досады и жажду отмщения. Может быть это Курушу только показалось, но он воспринял его взгляд, именно так.

Царь Аншана стиснул зубы и медленно прикрыл веки, как бы отвечая, мол, всё будет хорошо, всё образуется, как надо, хотя и сам пока не знал, как вести себя с Харпагом, за спиной которого, полтора десятка элитных воинов и поэтому, проглотил общую обиду унижение и приготовился слушать, о чём это с ним решил, таким образом, поговорить главный полководец мидийского царя.

Какой-то угрозы для себя он не ожидал, так как помнил, что Харпаг числился в друзьях Артембара, который и провозгласил его царём Аншана, но кто его знает, что на уме у этого вояки. Он тоже поднялся с места, и они уставились друг другу в глаза. Началась увлекательная, но очень нервная, молчаливая игра в гляделки. На скулах Харпага играли желваки. На лице Куруша замерло каменное спокойствие.

Все вышли. Дверь закрылась снаружи. Харпаг и Куруш остались одни, но молчанка продолжалась, как и гляделки глаза в глаза. Никто не отводил взгляда и не моргал. Поначалу Куруш думал. Он пытался угадать цель визита Харпага, да ещё с такой нахрапистостью и пролитой кровью посланника самого Иштувегу.

Что могло толкнуть полководца на такой опасный шаг? Старался угадать, о чём будет разговор, но со временем, мысли были вытеснены этим физическим противостоянием и в конце концом, он уже ни о чём не думал, кроме удержания взгляда и не желания уступить, закованному в доспехи вояке. Первым прервал молчание, естественно Харпаг:

— Ну, привет тебе, царь Куруш, — почти прошипел полководец, не отрывая при этом глаз от собеседника.

— Привет тебе, Харпаг, — таким же образом ответил царь, — много наслышан о тебе.

— Я о тебе уже, тоже наслышан, — продолжил великан, всё в той же шипящей манере.

Куруш понял, что такая напряжённая ситуация ему не выгодна. Харпаг, вряд ли, толком начнёт говорить нормально и по существу, коли ситуацию не переломить и не сменить напряжённость, на нечто более доброжелательное.

Он достаточно показал свою внутреннюю силу, а этот упрямый, как баран, военачальник, явно не привык проигрывать, похоже, даже в игры. Он расслабился, отвёл взгляд в сторону пустующих тюфяков, поднял один и передавая его через стол Харпагу, уже спокойно и дружелюбно предложил:

— Садись, Харпаг, поешь с дороги, выпей вина, ты ведь не только посмотреть на меня приехал, но и поговорить не откажешься. А поговорить нам есть о чём.

Наступила гнетущая пауза. Куруш держал тяжёлый тюфяк над столом одной рукой. Харпаг, тупо глядел на протягиваемое ему седалище и о чём-то, судя по быстрым и еле заметным движениям мимических мышц, лихорадочно соображал. Такой неожиданный поворот, вывел его из равновесия, и он растерялся, не понимая, что ему теперь делать. Нарастающий гнев, вызванный упрямством, схлынул, он встрепенулся, перехватив мягкий мешок, так же одной рукой и в одно движение отправил его под себя, одновременно усаживаясь.

Они спокойно, с достоинством принялись пить и есть. Больше глаза в глаза, никто из них не посмотрел. Куруш решил не начинать разговор первым, памятуя, что не является его инициатором. Харпаг молчал, думая о чём-то, равномерно жуя и запивая из предложенного ему кубка. Со стороны картинка была несколько странновата. Сидят двое, друг перед другом, но ведут себя так, как будто каждый из них один одинёшенек и никого вокруг нет. Наконец, Харпаг заговорил, но на этот раз спокойным, мягким басом:

— Что ты собираешься делать?

— Ну, — начал отвечать Куруш с ноткой отрешённости, как будто говорил о планах на урожай персиков, лично для него, не имеющий никакого значения, — для начала осяду в этом городе, женюсь на царской дочери, приберу к рукам всех пасаргадов и с ними все персидские народы в кучу. Укреплю и подготовлю этот город для предстоящей войны, как столицу будущего государства. Иштувегу это не потерпит и пойдёт на меня. Я его разгромлю. Захвачу Мидию, со всеми её сатрапами, потом покорю всех остальных, до коих дотянусь и стану царём царей. Как-то так.

Харпаг слушал молча, разглядывая что-то в своём кубке и бесхитростно улыбаясь.

— Интересно, — пробасил он, — и как ты это сделаешь?

И тут в голове Куруша произошло озарение. Он мгновенно осознал «как». У него даже дыхание перехватило, от поглаживания по голове Ахурамаздой.