Андрей Горн - Дух трудолюбия

Начальник службы охраны касается перстнем большого конвексного зеркала в кабинете и называет фамилию вызываемого. Через некоторое время в его пузатом зеркале проявляется отражение вызванного собеседника.

— Ваше сиятельство, агент Жироцский к вашим услугам.

— Как продвигается розыск лица «Беспамятный»?

— Плохо, — тяжко вздохнул агент: — Мы прошерстили все низы Нового Петерсборга, но нашли лишь только одного мелкого воришку-налетчика, который по нашему описанию признал в нем разыскиваемого парня. Пытался его на улице ограбить. С его слов наш молодой человек вооружен парострелом. Ну а дальше он как сквозь землю провалился. Ищем дальше, ваше сиятельство.

— Ищите лучше, агент. Еще лучше ищите. А не то в солдаты разжалую и прямиком на катайскую границу отправлю. Там ваша работа куда нужнее.

— Понял, вашсиятельство. Есть искать лучше! — после этих слов собеседник отключился.

Михаил Георгиевич постучал костяшками по полированному деревянному столу и тоже вздохнул. Зачем пообещал его величеству, спрашивается?

— Капитан, зачем вы взяли на борт юнгу из вольных? Он же зеленый совсем. И кстати, о чем вы хотели мне сообщить?

— Семен Семенович, как ты сказал на площадке. Рад видеть живым и здоровым?! Так вот, пророческие твои слова оказались.

— Как так?

— Ты же помнишь, увольнительную я взял на несколько дней, дабы выполнить свои обязательства перед родом. Ехать туда не хотел?!

Капитан-лейтенант на это только кивнул, подтверждая слова капитана:

— Так вот родные впутали меня в темную историю. Люди из окружения князей Демидских, верно, скорее они сами, пытались подставить меня и заодно нашу команду. Нужно было сделать один рейс, как военный, минуя все кордоны и таможню. Контрабанда, понимаешь.

— Н-да, дела.

— Обещали выправить все документы, но, Семен Семеныч, это был рейс в один конец. Вернувшись обратно, нас ждал бы снятие погон и тюремный острог, а всю команду согласно уставу — расформирование. Не мог я себе этого позволить, пусть и в угоду роду моему, понимаешь.

— А юнга причем тут?

— Так убили меня почти, Семен Семеныч.

— Ч-что?! Кто посмел?

— Да-да, такие дела. Стукнули в уборной чем-то тяжелым. Думаю парострелом. Выкрали прямо со званого вечера и сняв защитный амулет, выдули из меня все силы. Ну а потом, все концы в воду, сбросили недвижного в столичный канал. И уехали. А Сергей все там видел и спас.

— Спас? Без сил? Он что маг или…

— Или! Камень у него при себе оказался. Успел приложить до того, как богу душу отдать. Он и вытянул. Ну а дальше, как мамка, за мной в первую ночь смотрел. На последние деньги к полюбовнице отвез. С неделю у Софьи я проваландался, покуда сил не набрался. Апосля в имперскую канцелярию императору прошение подал, на защиту от Демидских. А сам быстрей сюда. И как думаешь, бросил бы я парня после всего того, что было…Под мостом, где меня…Обобрать мог легко и уйти, благо деньги хорошие в кармане были. Гранат полный на меня истратить. А у самого на руках копейка последняя, работы в столице не нашел, хоть и одет хорошо. Темнит немного, правда, но я проверил источником своим, фальши в нем нет. Вот и забрал с собою. Знаешь, человеком хочу сделать. Как сына. Если никого за ним и приемным признал бы. Вот, а ты говоришь, живым и здоровым.

Семен Семенович молчал, переваривая услышанное признание капитана.

— Прошу, Семен Семенович, как человека. Ты присмотри за ним тож, Ну чтоб команда там…

— Н-да-да, это ж надо. Ну и дела-а…

— Эй, боцманенок! Снеси на бейдевинд боцману нашему вот эту штуку. Да побыстрей! Он у нас нерасторопных не любит!

Я схватил и понесся, щеголяя выданными мне новенькими воздухофлотскими черными ботинками и суконными матросскими брюками, слегка расклешенными к низу. А где тут этот бейдевинд? А хрен его знает. Я ж не флотский. Чтоб тут не позориться, встречу кго-нибудь по пути и спрошу. Выбежав в коридор, сзади слышу гогот команды.

Навстречу попался офицер с нашивками флайт-мичмана. Обращаюсь:

— Куда спешим, юнга?!

— Господин офицер! А где у вас тут бейдевинд. Боцману надо вот эту штуку снести!

Он широко улыбнулся во весь рот и по его едва сдерживаемому смеху я понимаю, как хорошо меня накололи. Офицер понимает, что я тоже это понял и, уже не стесняясь, во весь голос заржал.

— Эх, новенький, неси все взад. Пошутили над тобой. А опосля попроси боцмана тебе инструктаж провести.

Ч-черт! Это ж надо так глупо попасться. Надо быстро учиться, а то так и буду по мелочи накалываться. Позже встречаю боцмана. Только открываю рот, Ильгизар Матвеич уже отвечает и заодно сует мне в руку какую-то книжку с нарисованным дирижаблем:

— Да знаю я, знаю! Я шутникам нашим языки-то пообрываю! Ишь они. Будто сами салагами не были. На-ка, читай-учи пока. Чтоб от зубов отскакивало. Самолично проверю!

Книжек оказалось две. Замусоленные и замасленные «Наставленья для младых юнг» и «Устройство боевого дирижабля «Новикъ» об осьми орудиях для обученья технической и палубной команды». Их я и заучивал старательно целых три дня, не желая более попасть впросак, как тот раз. Боцман, каждый раз видя меня с книжкой, только многозначительно кмыхал и всякими делами не нагружал. На четвертый день, боцман, словно чувствуя, что «студент» готов, подошел сам и без всякого вступления начал принимать экзамен. А через пару недель непрерывной практики и наставления стали не нужны, так как согласно порученным боцманом делам пришлось облазить весь дирижабль от носа до хвоста и рулей.

Странным образом конструкции всех дирижаблей частенько назывались терминами, более характерными для надводных судов. Наш трехдечный линейный трехтрубный дирижабль «Новик» был новой постройки и довольно скоростным судном среди состава адмиральской эскадры. Имел он, согласно прочитанному устройству в своей конструкции три палубы-деки. На нижней деке были трюмные кладовые, цистерны с водой, угольный склад, казематы кормовых орудий, там же хранился провиант, боеприпас и наличное оружие. И парочка малых дирижаблей для разного рода операций помельче с крановыми устройствами и приемными приспособлениями. Мелкие корабли требовались на случай небольших заданий, вроде сгонять куда по-быстрому. На средней больше половины площади занимало пародвижительное отделение, были орудийные казематы для бортовых орудий, кубрик с кают-компанией для матросов, фельдшерская и общий камбуз. Удивлял и способ, как эта вся тяжеленная махина держалась и передвигалась в воздухе. Пародвижитель нашего дирижабля работал следующим образом. Вода, поданная из водяных цистерн в паровой котел, быстро вскипала, нагретая в топке магическим контуром корабля. Контур представлял собой цепочку особым образом расположенных по всему кораблю камней-энергетов, поддерживающих становой хребет корабля в воздухе и как любой источник требовал периодической энергетической подзарядки. Данная подзарядка могла выполняться магом-техником на земле, так и в процессе полета, часто в непогоду, просто отбирая нужную для движения энергию у природы. Как это работало, в инструкциях было сказано вскользь, поэтому я сделал зарубку в памяти, спросить об этом попозже у боцмана. Расширяющийся пар, по ступающий из котла по паропроводам, давил на пару здоровенных малых поршней в малых цилиндрах, после чего перепускался в большие цилиндры. Движения поршней через шток, ползун и рычаги шатунно-кривошипного механизма передавался на главный вал с двумя асинхронно двигающимися маховыми колесами и к лопастям воздушного винта. Рули же высоты и направления позволяли управлять «Новиком» в воздушном пространстве. Летали мы на высотах от половины до трех с половиной верст. Выше дирижабль не забирался. Как объяснял боцман, могли бы, но не летали. Если только совсем ненадолго. На высоте свыше трех с половиной верст сильно росла магическая нагрузка и расход энергии камней-энергетов. Были и проблемы с котлами в пародвижительном. Не говоря уже о таких прелестях, как нехватка сил, затруднение дыхания от нехватки кислорода, низкое давление, холод собачий и всякие прочие проблемы со здоровьем, начиная от сонливости, головокружения и просто головной боли, заканчивая отекающими руками и ногами.