Андрей Горн - Дух трудолюбия

— Опять побежал за тобой! Ну прям как кутенок за мамкой! Когда ж он уставу выучится.

Тем временем, матрос, подведя к релингам, показал рукой куда-то вниз. Офицеры отстали от меня и сами взглянули на землю.

— Ось! Гляньте, капитан!

Я взглянул тоже. Батюшки ж мои! Ахренеть не встать! Вот это да!

Внизу, по тракту, среди деревьев сливаясь с лесом, шла конная кавалерия с чем? С чем? Я даже не знаю, как это обозвать. Трое паровых цилиндроподобных роботов с длинными стволами орудий вместо рук и дымовой трубой за спиной. Мы, пролетая мимо них, их не заметили и теперь вражеские войска уже были позади нас. «Роботы», натужно дымя паром, уже выстраивались в линию, наводя стволы своих рук для атаки. Сейчас стрелять начнут.

— Обратно на мостик! Бронеходчики!

Ббах-бах-ба-ба-бах! Это с земли послышались первые выстрелы. И первые болванки на излете попали в корпус дирижабля, оставляя в нем первые вмятины.

Бежим по лестницам:

— Василий Палыч, а что это было внизу?

— Паровые бронеходы. Новое мериканское изобретение. В справочнике читал. Есть там у них один сумасшедший. Видно катайцы его изобретение и купили.

Капитан влетел на мостик самым первым, первым делом принявшись за свисток. Тревога!

— Рулевой, право руля. Делай разворот на 180 градусов. Крутимся по кругу. Гады катайские прямо под нами.

Забежал боцман:

— Капитан, разрешите! Вам юнга на мостике нужен? У плутонговых сегодня некомплект. Что-то не то съели. Помощь нужна.

— Забирай, Ильгизар Матвеевич!

— Юнга, дуй скорей в третий каземат. На подмогу к пушкарям пойдешь.

— Плутонги по правому борту! Угол стрельбы отрицательный. Первый и третий казематы. Бронебойные товсь. Наводка на паровых бронеходчиков! Как подойдем, пуляем по приказу! И бейте их, чтоб ходули эти носа поднять не могли. Пятый и кормовой каземат. Мины огневые и шрапнельные для кавалерии товсь!

Ббах-бах-бабах-бах! Это с земли дали новый залп, оказавшийся более точным. Дирижабль тряхнуло куда сильнее. Новый залп и новые попадания. В местах попаданий заныли изогнутые переборки. Послышались крики. Похоже кого-то поранило попаданием.

Дирижабль развернулся и вскоре вышел на траекторию стрельбы. Капитан-лейтенант, произведя какие-то расчеты, сказал Василию Павловичу, мол, пора.

— Правыя плутонги, первый и третий! Пристрелочный сигнальными!

Прибегаю в третий:

— О-о, подмога пришла?! С мостика. Неужто капитан до наших бед сподобился! Подходи, парниша. Сегодня не Михалычу, а мне помогать будешь. Напарник вишь животом мается, со шканцев не сходит. Первый раз в бою?

— Первый!

— А ну-ка в прицел мне посмотри. Посмотрим, чему тебя там Михалыч натаскивал.

Становлюсь. Быстро навел, по инструкции, прямо как мой наставник учил. Пока главный пушкарь проверял, взял с укладки выстрел. Открыл затвор, вставил выстрел. Закрыл. Проверил наводку еще раз.

— Готово.

— Ну раз так. Пли!

Дергаю спуск. Камешек на дуле мигнул и пушка плавно чихнула выстрелом, окатив всех обоих присутствующих в каземате клубами шипящего пара из ствола. Едва рассеялся пар, как главный выглянул в щели смотровых окон. Усмехнулся чему-то:

— Ты смотри! Ну надо же!

— Чего?

— Точно первый раз в бою!

— Первый-первый, дядя!

— Нет, ну надо же. И не врет пословица. Попал ты. Да удачно, прямо в смотровую запулил. Рука у тебя лёгкая. Ну чего стоишь столбом. По-новой заряжай давай.

— Огонь! Пятый и кормовой, шрапнельными! Огонь! Бронебойные! Огневые! Огонь…огонь…огонь!

Медленно плывущий по небу дирижабль сбрасывал мины целых полчаса по приказу капитана до тех пор, пока он не дал команду отставить. Внизу все уже было кончено. Лес в местах попаданий горел. Стройные ряды кавалерии неприятеля рассеялись по густому лесу, оставив на тракте множество трупов лошадей и их наездников. Возле трупа одной лошади валялся флагоносец со сломанным древком в руках.

Поломанные и сожженные бронеходы догорали на своих огневых позициях, не успев уйти далеко. У некоторых покалеченных бронеходов были оторваны и стволы, и ноги, а рядом с открытыми люками виднелись, пытавшиеся сбежать, их пилоты, не успевшие убежать далеко от своей смерти.

Но и нашему дирижаблю досталось. Кроме двоих матросов, легко раненых в скоротечном бою и лежащих у лекаря в фельдшерской, на красивой обшивке нашего судна красовалось несколько видимых вмятин. И с пяток сквозных, с рваными краями, отверстий, сделанных удачными выстрелами бронеходов. С внутренними повреждениями кое-как управились механики. А по корпусу придется, наверное, капитану в порту Кайгорода на ремонт вставать.

А так, ничего, сегодня мы их уделали.

Во второй воздушный бой мы вступили еще через пару дней неспешного полета, завидев на горизонте, в прямом смысле сцепившиеся с друг другом, катайский и нихонский дирижабли. На мостике капитан с капитан-лейтенантом всматривались в подзорные трубы на развернувшуюся в воздухе трагедию боя.

— На абордаж их берут, чертей полосатых! Видишь, Семен Семенович!

— Нихонцы-то посольские, Василий Павлович! Орудий там раз-два и обчелся. Куда ж им воевать. Странно, что без охраны. Проскочить, верно, хотели. Эвона на свой посольский вымпел понадеялись. Ось, думаю, катайцы-то и полезли! Вдарим по гадам этим, а капитан?!

— Куда ж стрелять-то. Пока пристреляемся, по нихонцам, как есть, попадем с такой-то дистанции. А защита там, сам понимаешь! Узнают в верхах, за гибель посольских спасибо не скажут.

— Ну нельзя ж так оставлять, капитан. Что ж мы, гады какие, мимо пройдем?

Когда с посольского дирижабля подняли вымпел-сигнал о помощи, капитан раздумывал недолго:

— Вдарим им, Семен Семенович! Готовь абордаж!

И все завертелось. Капитан отдал приказ связать катайцев абордажем. Для чего всех, участвующих в абордаже, матросов в оружейке снабдили парострелами и нужным инструментарием. Меня как самого молодого от участия отстранили, но на всякий случай, держали «под парами». Перед началом достал свой трофейный парострел из сидора под койкой, осмотрел, погладил руками и сунул себе за пазуху.

Подходим ближе с кормы, аккуратно и плавно, стараясь не повредить при стыковке сильным ударом сцепленный с неприятельским, посольский дирижабль. Наш корабль, подходит вплотную и своим бортом сносит выставленные под углом стволы орудий врага по левому борту.

Команда неприятеля была увлечена абордажем и боем на мостках и в помещениях посольского корабля и приблизившийся к ним наш дирижабль просто упустила. Послышались скрежет гнущихся переборок, треск лопающегося от напряжения металла, усиленный металлическим воем, вырываемых из своих креплений, паропушек. Первыми, под прикрытием парострелов, в дело вступили матросы с веревками с привязанными небольшими якорями на концах. Раскрутив груз, они ловко закинули якоря на судно неприятеля и зацепили их за выступающие части. После, обернув веревки через блоки, начали натягивать их, притягивая чужое судно к своему.