Андрей Горн - Дух трудолюбия

Не нашел ничего лучшего, как просто мысленно пожелать ему простоять столько же лет, сколько он уже стоит. И у меня получилось!

Мне открылось видение, как зеленые нити кольцевыми хороводами вьются по дереву вверх, разбегаясь по ветвям и неся силу в каждую веточку от мала до велика. Стало как-то очень тихо. Слышать звуки праздника на берегу я перестал. Зеленые нити дерева тесно сплелись с моими золотистыми, также весело играя в хороводы, а я почувствовал, как моя усталость и боль уходят. Очнулся я сидящим на корточках, обнимая старое дерево. Рядом стояла Лиза, пытавшаяся меня разбудить, дергая за плечо.

— Сергий, просыпайся! Что с тобой?

— Лизка! Ты. Со мной все хорошо! Просто прекрасно. Ничего не болит. Чувствую себя здоровым и отдохнувшим.

— Так ты силушку живительную у дуба попросил?!

— Ну да. Бабка твоя помогла.

— Экий ты молодец. Дайка я тебя расцелую… М-м-м-м!..На Ярилин день нам все можно…

— ?!

После приснопамятного случая с коровой, я осмелел. Оказывается, хорошая штука в хозяйстве эти магические силы. Для тяжелых предметов крана никакого не надо, грузчики-помощники тоже мне не нужны, с той же буренкой какой воспитательный момент, однако, вышел. По дому частенько стал силой своей пользоваться. Женщины, прознав об имеющейся значительной силе, применили житейскую сметку, тут же став просить гостя применить эту силу в хозяйстве. Ну разве откажешь им.

Ну я и пользовался. Бревна там длинные из лесу в наш двор перетаскал, в одиночку их двуручной пилой на чурбаки распиливал. Удобно силой по колуну бить, раскалывая напиленные чурбаки на дрова. Чувствовал себя в тот момент эдаким Ильей Муромцем. Старый крепкий дед, сосед Матрены, сидящий на завалинке, смотря на это мое действо, только удивленно головой качал. Женщины за обедом и ужином приятно расхваливали, подавая гостю, хорошо потрудившемуся на благо их семьи, самую большую плошку с вкусно приготовленной едой. Удобно, кстати, с помощью магии бегать и прыгать. Руки вниз опустил, по плечам выровнял, сконцентрировался. Р-раз и ты на высоте. Первый раз так на скошенном лугу задумал сделать и бездумно прыгнул с места на шесть метров в высоту. И хорошо, стог сена рядом был. С криком а-а-а-а на этот стог и приземлился, к счастью, ничего себе не сломав и даже не отбив. Ну а в дровницу дрова пришлось самому ручками укладывать. Стога заготовленного на зиму сена хозяйкам в сараи таскал. Мешки с зерном в подводу грузил. Обмолоченное в муку зерно в мешках с мельницы таскал.

Иногда мне даже было обидно. Ну почему эти свойства мне не показались в городе. Ну или хотя бы проявились на дирижабле. Столько же дел мог бы с ними наворотить. Усталый, бегал к жив-камню и старым деревьям за околицей у леса силы пополнять. Лизка вместе с Матреной разок после праздника показали мне путь, а там я и сам туда, чтобы никто из окрестных не видел, вечерами ходил. Заряжаться и, при необходимости, лечиться. Прямо энерджайзер какой-то. Кстати, Лиза после той ночи, хоть и строила глазки, большего мне более не позволяла. Лишь работой нагружала. Разной и побольше.

Вот и за питьевой колодезной водой в одиночку вместо нее, к неподалеку расположенному колодцу типа «журавль», несколько раз ходил. Обычно по темноте. Чтобы воды из журавля налить, девушка с подругами или соседями кооперировалась. Мне же таскать — никакой помощи не надо. Но когда я несколько раз в одиночку походил, Лизка вновь с подругами взялась за коромысло. Не понял. Почему?

Оказывается, потрепаться ей с подругами у колодца, видите ли, надо. Вот оно как. Надо же. Колодец, оказывается, в деревне вместо газеты и телевизора. О как! Ну и ладно. Баба, как говорится, с возу…

— Мат-ре-на-а! Выдь к воротам!

Бабка, услышав зов с улицы, подошла к оконцу, вытирая свои мокрые руки о передник.

— Дык кого ж это нелегкая принесла?! А-а, Степаныч, староста наш деревенский! И помощники с ним. Сей час — сей час, открываю. Ужель дело какое, Степаныч?!

— Дошли, Матрена, слухи до меня, что некий военный человек у тебя в избе схоронился. Флотский. Угадал ужель?! Так ты, Матрена, давай знакомь меня с ним. Дело есть к нему.

Пришлось идти знакомиться. А начиналось все так:

— Эй, ты кто такой?! Ты не из наших.

Возвращался в очередной раз с полянки в лесу, где проходили мои тренировки. Не дойдя до избы бабки Матрены каких-то три дома, на грунтовку, из-за растущих с обеих сторон кустов акации, выскочила ватага местных ребят, преградив мне дорогу. Сзади, закрывая мне путь к отступлению, выскочило еще двое. Лица их были нахмурены, однако их вожак, прямо глядевший на меня, довольно улыбался. По первому ощущению это были мои одногодки, однако учитывая нашу разницу в росте и пропорциях, казалось, что они были куда старше. Тот. Кто пытался на дне Ярилы облить меня, стоял крайним слева.

— А тебе-то какое дело?

— А нам до всего дело есть. Грят люди, ты на нашу Лизку глаз положил.

— Да может и положил. Это только меня и её касается. Вам-то чего?

— Как чего? Лизка уже другому принадлежит.

— Тебе что-ли?!

— Да хоть бы и мне. Дык грю, Лизка — она девка наша.

— Смотрите, не ошибитесь.

— А то что?! Неужто драться с нами будешь? Нас больше.

— А то. По шеям надаю и заломаю. В имперском флоте и не тому учат.

— Да ладно. Брешешь! Флотские малорослых не берут.

— Вас не берут, а меня взяли.

— Еще скажи, что и оружье там таким дают.

— И оружье дают. Катайцев бить.

В разговор встрял очередной пацан:

— Робяты, да брешет он, нешто видите?! Никакой он не флотский и нет у него никакого оружья. И не бил он никаких катайцев. Мал еще катайцев бить.

— А мне и доказывать не нужно, оно у меня есть. В честном бою взял. Я и без оружья вас заломаю. Оружие оно нужно умным, с катайцем воевать. А вы чем, ребята, катайца бить будете, а? Вилами да граблями?! Или за вас папки с дедами воевать станут? Сестер с матерями как защищать собираетесь? Цепами да косами?! Или отсидеться тут собрались, пока враг землю разоряет?! Не выйдет! Катайцы уже тут. Слыхали, наш бой тут воздушный с катайцами с неделю назад был?! То-то же.

Ребята задумались. Пользуясь моментом, быстро двигаюсь вперед мимо ошарашенных таким наездом парней, отстраняя в сторону «обливальщика». Одновременно добиваю их словами:

— Пустите! Вот когда надумаете, парни, что-то путное, тогда и приходите к дому бабки Матрены. Там я живу. Тоже мне вояки нашлись. Из-за девок они дерутся.

Вышел во двор. Сам во флотской форме, согласно устава. Засунув за флотский ремень свой парострел, выхожу на улицу. У ворот стоит неизвестный мне мужик. Молчит, главное, и пялится на меня. Решив прервать молчанку, отдаю честь и начинаю первым:

— Здравия желаю! Сергей Конов, юнга и одновременно помощник капитана эскадренного ударного дирижабля имперского флота «Новик».