Алексей Рюриков - Латинские королевства

Тут снова нужно сделать отступление. Некоторые термины ныне не то чтобы неправильно приводятся — не точно воспринимаются. Вот, скажем, купец.

Расхожее представление о «купчине толстобрюхом», опоре среднего класса, занимающемся мирной торговлей и всячески претерпевающем от окружающих феодалов и разбойного люда, это уже век эдак XIX.

А для описываемых времен, образ вовсе другой. Купца торгующего за пределами города (или иного своего поселения), называть «купец со своим караваном» не очень точно. Правильнее называть современным устоявшимся термином «авторитетный бизнесмен со своей бригадой». Ну, для некоторых случаев — одинокий отморозок.

Внутригородские торговцы и ремесленники, начиная от определенного уровня, везде, за редким исключением, штатно считались даже не военнослужащими запаса, а прямо действующим резервом, держали под рукой оружие, а порой регулярно бродили патрулем в городской страже. Чтобы навыки не растерять. Да и мобилизовывались с завидным постоянством — как на защиту родного края от окружающих, так и в части крышующего сеньора, если у города таковой имелся. А уж во время торгового транзита, от разбойников (или на воде пиратов), купцы отличались только документом о статусе, а от рыцарей — облегченным вооружением и более слабой боевой подготовкой для регулярной войны.

Так вот, возвращаясь к теме. В землях Дамаска неорганизованный разбой, силами лоялистов и при полной поддержке короны, за несколько лет свелся к прежнему уровню, раздражающему, но привычному. А торговые потоки, наоборот, росли.

В городе имелись виконт и кастелян, назначенные королем управлять регионом, а с ними десяток рыцарей, кормящихся с «денежных фьефов», т. е. фактически с распределяемой виконтом части податей горожан, и сопровождающие сержанты. Виконт правил опираясь на городскую верхушку, поскольку других вариантов не имел, председательствовал в суде и собирал подати, кастелян следил за обороной, но в сущности, никто никому не мешал и присутствие латинян особо не ощущалось.

Для усиления латинизации, король по стандартной схеме, подарил некоторые земли церкви — но клириков в Заморье тоже насчитывалось не много, отчего и этот вариант в Дамаске работал слабо.

Перечисленное вполне устраивало горожан — властные структуры, по сравнению со временами турок резко уменьшились, король, в отличие от эмира, проживал в далеком Иерусалиме, отчего издержки содержания власти упали, а регулирование, наоборот, снизилось — виконты, не зная тонкостей управления огромным по средневековым меркам и чужим по всем параметрам городом, вмешивались в дела осторожно. Обычаи соблюдались, статус королевского домена избавлял от внутренних пошлин увеличивая прибыли, и город богател.

Городское самоуправление в Дамаске тоже имелось, но к приходу крестоносцев более слабое, чем в Алеппо или Антиохии. Определенный вакуум власти после смены правителя сыграл роль стимула и при франках местная коммуна увеличивала влияние, при полном согласии короны. Короля устраивали солидные регулярные налоговые поступления и лояльность огромного куска приграничных мусульманских владений, не требующие отвлечения резервов и внимания — пусть даже за счет снижения властной вертикали, установить которую все равно не факт, что вышло бы.

Кроме всего прочего, Дамаск, как и обычные держания, выставлял войско — 500 конных и столько же пехоты.

Минус заключался в том, что большей частью в Дамаске богатели мусульмане и евреи, причем в первую очередь за счет спада в Алеппо и привилегированного доступа к королевским портам, а финансисты еще и конкурируя с церковью в обороте заемных средств. Отчего Дамаск приобретал репутацию «логова жирующих и паразитирующих в ущерб христианам нехристей». Впрочем, на 1118 год последствий это не влекло, а в остальной части бывшего дамасского эмирата дела обстояли еще сложнее.

К северу от Дамаска, до границы с Антиохийским княжеством, простиралась лишь формально подвластная короне территория бывших вассальных Дамаску мелких эмиратов.

Походы Балдуина I лишили эти земли прошлых правителей, а новых просто не имелось. В двух самых крупных городах, Хаме и Хомсе, франки хотя бы постоянно присутствовали в виде королевских виконтов с небольшими отрядами, плюс довольно регулярно контролировалась дорога Дамаск-Хомс-Хама-Алеппо. В остальной части региона, во многих селениях латинян вообще видели один раз — при одном из походов по зачистке старых владельцев, и что там происходит толком никто не знал. Периодически наезжающие в аналог «полюдья» виконты собирали дань, но по малочисленности приданных дружин далеко от крупных городов они соваться не рисковали.

Балдуин I сделал несколько попыток создать из Хамы и Хомса графства, но впусте — графов не нашлось. Для колонизации требовались не рыцари-одиночки, но отряды способные поддерживать власть сеньора, а для претендентов, имеющих под рукой бойцов, в Заморье хватало более обжитых европейцами мест. В теории, земельный лен для рыцаря считался предпочтительнее денежного, а последний — куда солиднее, чем статус наемного рыцаря (башельера), служащего при сеньоре за плату и фьефа вовсе не имеющего. Но перспектива сунуться с малым отрядом в напрочь мусульманские края, где соплеменников в разумной досягаемости просто нет, никого не вдохновляла даже с учетом статусных бонусов, проще оказывалось дождаться смерти (а смертность, повторюсь, была высокой) владельца фьефа пообустроенней и получить выморочный удел.

Структура власти во всех образованиях сложилась примерно одинаковая.

При короле, князе или графе существовал коннетабль, «зам по боевой», высший после короля военный чин, в отсутствие сеньора командующий войском, собирающий рыцарское и остальное ополчение, и вообще ведающий армейскими вопросами. Ему же подчинялись королевские кастеляны (военные коменданты городов, коронных доменов или замков). Армейским вопросом считалась и разверстка ленов, из которой исходили в требованиях вассальной службы, а также иных держаний, обязанных выставлять бойцов помимо рыцарей. Потому коннетабль как раз занимался « разделом поместий в землях сеньора », определяя границы земельных фьефов и ведая землемерами — для того времени функция наиважнейшая. Будучи лицом важным не только для короля, но для всех сословий, коннетабль обычно являлся вторым лицом в домене.

Маршал считался помощником коннетабля, отвечал за « расстановку отрядов армии », поверку оружия и лошадей у мобилизованных (выступать они обязаны были со своими), а также обеспечение конским составом короны — что в Заморье, где лошадей толком не разводили, представлялось делом особым. Он же заведовал постройкой крепостей и — видимо, для компенсации забот — дележом трофеев на поле битвы.