Алексей Рюриков - Латинские королевства

Согласимся, крестоносцы грекам действительно помогли. Но и византийская армия, пользуясь их помощью, отнюдь не сидела сложа руки. «Вона працюэ, вона — цэ Византия!»

Спор вышел с конечным пунктом завоеваний на Средиземноморье, где располагалась Киликийская Армения. Кому она принадлежала, к 1101 году, началу нашего повествования, толком не знал никто. Византийцы ее в ходе своего, параллельного крестовому, похода покорили, но там образовалось армянское суверенное княжество, а еще потом часть ее городов покорил Танкред Отвилль, оставшийся на хозяйстве в свежесозданном латинском Антиохийском княжестве вместо Боэмунда. Собственно, он находился как раз в этом увлекательном процессе.

Кроме всего прочего, василевс на момент 1-го похода был союзником фатимидского Египта. Египтяне до самого взятия крестоносцами Антиохии вообще рассматривали их как очередных византийских федератов, почему в самом начале кампании и захватили у местных турок Иерусалим, и отправляли к франкам послов с предложениями урегулировать статус паломников в Святую землю, остающуюся за Каиром.

Впусте, латиняне предложения отвергли. Удивленные Фатимиды обратились к Комнину с вопросом: «что происходит?»

Комнин написал в ответ письмо (захваченное потом крестоносцами) с комментарием обширным и примерно гласящим: «не братья они мне, варвары западныя, из повиновения вышли, мочи их, брат-визирь, хоша и в неудобном месте если застанешь».

За письмо крестоносцы обиделись отдельно, и с тех пор мнение о предательской сущности ромеев стало набирать популярность невиданными темпами. Впрочем, до призыва того же василевса к дружбе народов, когда православные и мусульмане собираются вместе, и скопом идут резать поганых латинян, оставалось еще полтора десятка лет, так что серьезного разрыва не случилось — мало ли, что бывает? Восток дело тонкое…

Чем заболел князь, осталось неясным. Тогдашние врачи знали весьма краткий список названий, и ни одно полностью не подходило. Нынешние знают куда больше, но тоже далеко не все. Хронисты, соответственно, указать диагноз не смогли, некоторые в злобе своей дошли до инсинуаций о том, что заболел князь Антиохии на нервной почве — расстроился, узнав о коронации в Иерусалиме нелюбезного сердцу Балдуина. Но болел шибко.

Пытались лечить эмирские табибы, но в те времена (да и позже) уже считалась правильной концепция «чем дальше от врачей — тем больше шансов выздороветь», каковая и подтвердилась на практике — лечение не помогло. Описания лечения арабские источники приводят, но мы его опустим, дабы не травмировать психику читателя и не вызывать подозрений в экстремизме.

Что повлекла болезнь? Во-первых, заставила задуматься Данишменда. Ведь его дорогостоящий и ликвидный товар стремительно превращался в сплошные расходы. Помрет Боэмунд — и денег не будет, и в смерти обвинят известно, эмира.

Потому, когда тяжело больной кратковременно почувствовал себя лучше и предложил выкуп меньше — но сразу, плюс союз против общих врагов, Данишменд колебался недолго. В выживание больных в те годы не очень верили, а так хоть деньги, да и договор с преемником не помешает. Но торговался.

Сошлись на 50 000 золотых, больше у регента Антиохии, Танкреда, все одно не было. А тянуть опасно — глядишь, испортится товар. Ну и союзный договор против Рума, на условиях: Мелитена — Сивасу, Эльбистан — Антиохии. При этом стороны выступали именно от лица феодов, а не лично — что создавало перспективу действия договора и в случае смерти одного из подписывающих.

Пока торговались, пока везли деньги, пролетели четыре месяца, а Боэмунд все не выздоравливал. Так до апреля и проболел, а там пришли одновременно деньги и сведения о том, что в Константинополе собирается крестоносный отряд, на выручку узнику. Поскольку выручать уже не требовалось, а отряд в качестве средств исполнения союзного договора о примучивании Клыч-Арслана просто напрашивался, болезного князя повезли не в Антиохию, а на запад, в Никомедию. Где как раз ломбардцы встретились с французами. В мае довезли, когда объединенная коалиция уже готова была выступить на Данишменда.

Довезенный откупившийся Боэмунд внес в планы естественные правки — поход на союзника стал ненужным. Кроме того, правки внес сам факт освобождения. Клыч-Арслан свою половину выкупа не получил — эмиру самому мало, скидка ведь. В том числе поэтому, Сивасу требовался союзник. Что султан ни под каким предлогом не простит «кидалова» всем было очевидно. Средневековье на дворе, тут безнаказано обманутый султан — синоним покойника.

Потому если в реальной истории объединенные силы султана и двух эмиров заранее собрались и ждали крестоносцев в Анатолии (по арабским источникам, и узнав, что первый отряд идет круто к северу, туркам пришлось резко спешить на перехват, почему Анкару франки и взяли легко), то в этой — один из эмиров явно из турецкой колоды выпал. Да и владыка Алеппо при таком раскладе на помощь не торопился. Он и в лучшей ситуации медлил и мялся, а уж тут, когда того и гляди, по Руму с трех (Данишменд с севера, франки Антиохии с юго-востока и свежие франки с запада) ударят, и совсем призадумался.

Еще больше призадумался Раймунд Тулузский. Ведь только что он являлся признанным авторитетом и главой похода — а тут старый враг. Которого, конечно, спасать с риском не надо — что плюс, но в минусе — лидерство большей части армии переходит к князю.

Василевс думал меньше, он просто потребовал Боэмунда пред свои светлы очи. Как нарушителя вассальной клятвы, для начала. Но не очень настойчиво, все ж дело не в Константинополе, хоть и рядом, да и многовато вокруг обвиняемого преданных варваров-франков.

Боэмунд, после отъезда подальше от лекарей эмира, стремительно пошедший на поправку (очередное подтверждение концепции), все же оклемался не сразу, предположим, к концу июня. До того переговоры вел, но не в полную силу.

Крестоносцы же ждали. Чего ж не подождать, когда Боэмунд и поддерживающий его архиепископ Миланский в целях укрепления популярности князя объявили, что освободился Боэмунд только потому, что, как написал хронист «устрашился эмир идущих на выручку паломников». То есть, выходило, что первую победу поход уже одержал, даже не вступая в битву — рыцаря спасли. Это всем понравилось и вселило оптимизм.

А тут и отряд с графом Блуа и Корадом подоспел, а к концу мая и отряд графа Неверского. И пришли вести, что третий подходит. Порешили, дождаться опаздывающих, гуртом оно сподручнее, с этим даже Раймунд соглашался. В поход-то, какие б договоренности с василевсом не были, графу самому идти. А там мало ли чего бывает, тем более, в поменявшейся обстановке.