Маргарита Полякова - Курляндский гандикап

Курляндские винтовки, безусловно, были превосходны, но стоили дорого. На вкус Карла — чрезмерно. Он сам смог позволить себе вооружить только три десятка самых верных людей. Однако многие шляхтичи предпочитали остаться и вовсе без штанов, но со скорострельным оружием. А ведь продавала Курляндия далеко не самые успешные образцы. Лучшее оставалось в стране, и секреты изготовления тщательно охранялись. Выкрасть несколько экземпляров новейших винтовок оказалось сложно, но возможно. Вот только толку от этого не было. Повторить такое оружие Польша не могла. Не было в стране ни станков, ни мастеров. А два-три экземпляра погоды не сделают. Да и бессмысленно это было — слишком высока стоимость.

Выкрасть последние образцы пушек, к сожалению, было нереально. Если только на поле боя взять, но курляндцы такой возможности не предоставляли. Казалось, что Фридрих специально дразнил конкурентов, демонстрируя им лучшие образцы оружия. И только теперь Карл понял, зачем это делалось. Не только для успешной торговли (хотя пушки и винтовки приносили Фридриху ничуть не меньше денег, чем зеркала, хрусталь и фарфор). Курляндское оружие сыскало себе немалую славу, и отказаться от него было просто немыслимо.

Карл, во всяком случае, не смог. Война продолжалась по самому неблагоприятному сценарию: турки рвались к Вене, и союзное австро-польско-венецианское войско нуждалось в помощи. Любой. И Фридрих Кетлер, разумеется, это понимал. Вряд ли можно было дождаться более благоприятного момента, чтобы начать выворачивать руки Речи Посполитой. Герцог Кетлер поставил единственно, но очень жесткое условие — он поможет и деньгами, и оружием, но Курляндия получит независимость. Полную.

Никогда Карл так не радовался наличию сейма! Принять такое решение в одиночку было не просто сложно — опасно. Все-таки, Польша не была его родной страной. А как отнесутся шляхтичи к потере власти (пусть и номинальной) над довольно большой территорией — бог весть. Особенно смущала Рига. Она только-только была оторвана от шведов, и польская торговля весьма оживилась. С одной стороны, город был взят курляндцами. А с другой… отказаться от таких прибылей?

К счастью, Фридрих оказался вполне разумным человеком. И насчет Риги пошел навстречу. Особые привилегии в городе, как и прежде, остались за курляндцами, русскими и поляками. А вопрос свободы для герцогства оказался не таким болезненным, как представлялось Карлу. Шляхтичи и сами не стремились кому-либо подчиняться. Так что порыв Фридриха был им понятен и близок. Да и что там было помощи от той Курляндии? Триста всадников и сто рейтар? А во время войны из каждых ста дворов дополнительно 12 легких всадников? Даже не смешно.

Нормальной армии у Курляндии не было никогда. Даже для того, чтобы взять Ригу, Фридриху пришлось нанимать солдат по всей Европе. На сейме не раз и не два звучали высказывания, что рано или поздно, Курляндия вернется под польскую руку. Дескать, маленькой стране всегда нужна будет защита. Однако Карл в этом серьезно сомневался. В колониях Курляндия справлялась без Польши, предпочитая поддерживать хорошие отношения с Англией и Голландией. Флот у маленькой страны тоже рос не по дням, а по часам. Причем овеянный славой, участвовавший в победных сражениях со шведами. Так что и с армией они вопрос решат. Наверняка.

Год 1684 начался с того, что я все-таки женил своих братьев. Что Карл Якоб, что Александр долго увиливали от такого счастья, отговариваясь тем, что слишком молоды и вообще не наследники, а если что — у Фердинанда дети есть, но я настоял. Род Кетлеров должен продолжаться. Я заранее подумал, как распределить между ними обязанности, чтобы власть глаза не застила. Но к счастью, мои братья оказались в принципе не слишком амбициозными. И были только рады, что кто-то взял на себя ответственность [1] В реальной истории Карл Якоб и Александр слишком рано умерли. А Фердинанд, оказавшись к 1711-му году последним живым мужчиной из династии Кетлеров, вообще отказался возвращаться в Курляндию. Да и в качестве регента никак себя не проявил. .

Александр, посидев в Риге и столкнувшись с тамошними порядками, быстро взвыл и удрал в армию. Проводить маневры и тестировать оружие ему было гораздо проще, чем разбирать дрязги торговцев и претензии дворян. И на кого упало это счастье? Понятно, что на меня. Я, конечно, время от времени гонял братца в хвост и гриву, и тот даже проникался, но длилось это недолго. Видимо, есть люди, которые в принципе не способны управлять городом, не говоря уж о стране. Армией — пожалуйста, а штатскими — сами возитесь.

Попытка свалить на Карла Якоба Виндаву тоже закончилась ничем. Озеро Зебрус, где мы испытывали новые модели кораблей, верфи, обучение пацанов и юношей в недавно открытой школе дела морского — это он охотно контролировал. Искал специалистов, нанимал людей, обрастал связями и периодически выходил в море. Даже Гамбию однажды посетил. А вот обычные школы вместе с нерадивыми чиновниками опять повисли на мне. Впору радоваться, что хоть Фердинанд занимался своим делом ответственно!

В общем, надеялся я, что хотя бы семейная жизнь заставит моих братьев быть не такими раздолбаями. Невест я им нашел неплохих. Как и планировалось, 26-летнему Александру досталась дочь Густава Адольфа, герцога Мекленбургского, Елизавета. Миловидная 16-летняя блондинка с неожиданно темными глазами и умопомрачительно тонкой талией. А вот с поиском невесты для Карла Якоба пришлось повозиться.

Изначально я планировал породниться с Августом Саксен-Вайсенфельсским, однако тот скончался еще в 1680, а все его дочери уже были пристроены замуж. Пришлось обратиться к вдове Иоганна VI Ангальт-Цербстского, и сватать их младшую дочь Софию Августу. Удачно, кстати. Невесту удалось увести прямо из-под носа у Иоганна Эрнста III, герцога Саксен-Веймарского — полного алконавта, между прочим. Он и мою племянницу, как это было в реальной истории, вторым браком не получит, вот еще!

Однако собрал я братьев в Митаве не только для того, чтобы их женить. Выкупленная у Польши независимость требовала фактического утверждения. Да, большинство земель принадлежало уже мне, а не дворянам. Да, во главе городов стояли верные люди. Но я даже не надеялся, что обретение независимости обойдется без выкидонов местной шляхты. Ну и Пилтенское епископство, как всегда, много о себе мнило. Договор о подчинении, подписанный в 1661, меня больше не устраивал, и этот вопрос нужно было урегулировать.

Никакой ландтаг не будет решать мою судьбу и судьбу моих потомков. Совсем упразднять я его не буду — с ним проще будет управлять городами и получать своевременные сигналы о происходящем в стране, но полномочия урежу. Ну а поскольку готовился я к такому финту заранее (и верных людей на нужные посты рассаживал), то недовольных горожан быстро вычислим и нейтрализуем. Пусть сельское хозяйство в колониях поднимают! Ну, а как бороться с недовольными дворянами, мне на практике показал мой дядюшка курфюрст Бранденбургский.