Александр Борисов - Хрен знат

- Федул, что губы надул? - ехидно спросила бабушка и сама же продолжила поговорочный диалог. - "Кафтан прожег". "А большая дыра?" "Один ворот остался". Пошли вечерять, шибеник!

Курей я уже закрыла.

После ужина я сел за уроки. Бабушка слушала радио и занималась штопкой. Выворачивала носок наизнанку, вставляла в него перегоревшую лампочку и ловко орудовала иглой. Боже ж ты мой! Как я рад, что она жива!

Обзор последних известий порадовал новизной. Председатель Совета Министров СССР Алексей Николаевич Косыгин озвучил ответные меры в случае размещения в ФРГ американских ракет "Першинг". Канцлер ФРГ Гельмут Шмидт вылетел в Вашингтон для консультаций.

Гм, интересно! Надо будет в завтрашних газетах зачесть, что там за ответные меры. Насчет "Першингов" точно не помню. Кажется, под эти ракетные комплексы американцы запустили больше десятка военных программ. Мы на это ответили - и понеслась!

В остальном все было как прежде. США призывают египетское руководство уважать право свободного судоходства в нейтральных водах. СССР предупреждает Израиль о недопустимости агрессии против арабских стран. В нашей стране запущен очередной спутник, первый из серии "Молния-1". Колхоз "Приамурье" награжден орденом Ленина и прочая лабуда, которая даже не запоминалась. Ну, и в конце новости спорта: Шотландский "Селтик" стал первой британской командой, завоевавшей Кубок Европейских чемпионов. В финале они обули Миланский "Интер". Кажется, в прошлой жизни тоже так было.

Ночью я долго ворочался. Покидать этот мир почему-то уже не хотелось. Мне снился Серега. Он стоял на пороге с моей разбитой копилкой и меня же обзывал вором. Следователь, етить твою в кочерыжку!

А я ведь совсем забыл, как он выглядел на пороге седьмого класса, ведь мамка сожгла все фотографии. Ничего, к середине лета приедет, будет учить меня продвинутым песням:

"Джон родился на юге Конго,

Там, где всегда жара,

Там, где танцуют под звуки гонга

Негры вокруг костра.

О, вал вал Кейти,

О, вал вал Кейти, ай лов ю!

Кто же поможет, кто же поможет негру?

Белую-белую девушку я люблю..."

Впрочем, нет. Наверное, не меня.

Я проснулся мокрым от пота. За окном голосил петух. Было совсем светло, но гимн еще не играл. Осторожно, чтоб не шуметь, оделся, собрал портфель и вышел во двор.

Бабушка уже в огороде. Срезает листья свеклы и собирает в пучок. Потом она будет рубить этот пучок топором, мешать с горсточкой комбикорма или молотой кукурузы для того, чтобы накормить кур. С утра до ночи в трудах. Как она говорила при жизни, "отдохну на том свете". Наверно, наотдыхалась. Но все равно, надо помочь...

К приезду деда мы вместе наворотили кучу текущих дел. Завтракали "всем миром" - заедали горячий "кохвий" вчерашними пышками, которые напекла бабушка Паша.

"Кохвий" с "какавой" готовился по одному рецепту: горсточка порошка на кастрюлю кипящего молока.

- Кто это у нас во дворе железо свое оставил? - откушав, спросил дед.

- Это моё! - быстро сказал я.

- Твоё?! За какие такие заслуги тебе его принесли?

- Сказал Василию Кузьмичу, что собираюсь сделать электрическую трамбовку.

- Васька культяпый, что со смолы, вечером его притащил, - вставила слово бабушка.

- Тако-ое... добро на говно! - сморщив нос, проронил дед.

"Такое" в его устах - высшая степень презрения. Оно относилось к моей задумке.

Я ничего не ответил. Пошел собираться в школу. Что толку сотрясать воздух, если дело еще не сделано? По пути, небрежно смахнул листок отрывного календаря. 25 мая, пятница. Впереди два выходных, а до "дембеля" остается ровно четыре дня.

Вспомнив о новом кредо, я протиснулся в дверь сквозь толпу перед самым звонком, и с размаху уселся рядом с бабкой Филонихой. Ее аж перекосило.

- Че приперся? - прошипела она, и с размаху атаковала меня своей мощной кормой, - пош-шел на свое место!

Все захихикали.

Я сдержал этот натиск, упершись ногой в соседнюю парту. Вот это трактор! Валька сейчас на целую голову выше меня, и крупнее по габаритам.

- Че приперся? - сказал я, глядя в раскосые зеленые очи, - нравишься ты мне, потому и приперся! Рядом с тобой и сидеть приятно! Симпотная, умная и простая. И на артистку похожа, нечета задаваке Печорихе!

В классе повисла мертвая тишина. Филониха отшатнулась. Ее изумленное личико постепенно вскрывалось красными пятнами. Как будто бы я не говорил, а с размаху бил ее по щекам. На слове "артистка" она вздернула брови и упала лицом в ладони.

- Обидели деточку, - пропищал мой крестный отец.

Я хотел погрозить ему кулаком, но не успел.

- Так!!! - прогремело из поднебесья. Черной грозовой тучей над столом возвышался Илья Григорьевич.

Захлопали крышки парт. Их обитатели стремглав вознеслись ввысь. Поднялся и я. Сидела только Валюха, она продолжала плакать.

- Кто?!

Директор оценил обстановку и в три шага оседлал истину. Сразу несколько классных сексотов вломили меня с потрохами. А Катька Тарасова изложила подробности в цвете: Ах, Денисов сказал, что ему Филонова нравится! Ах, он хочет сидеть с ней за одной партой! Ах, он вообще-то на другом месте сидел! Ах, плачет она потому, что Денисов сказал, что она на артистку похожа!

- Встань! - сказал мне Илья Григорьевич. - У тебя что, другого времени не було говорить такие слова? Ну и что, что она на артистку похожа? У нас половина девчат на артисток похожи! Потому, что артист это - это не только внешность, а еще и знание жизни плюс трудолюбие. В общем, как бы там ни було, а ты должен сейчас извиниться. И перед Валей Филоновой, и перед всем классом. Потому, что сейчас, вместо того, чтобы ставить годовые оценки, я вынужден проводить воспитательную работу.

Да и хрен с ним! От меня не убудет:

- Простите, - с трудом выдавил я, - ребята, девчата, Илья Григорьевич... ты, Валюха, прости. - И добавил окрепшим голосом, - только я все равно здесь буду сидеть!

- Садись!

Директор повеселел. Проблемные дети были все у него под контролем. Это я знал по педагогическому опыту мамы. Он, наверно, и сам не раз порывался поговорить с Филоновой, но не нашел конца, с которого можно к ней подступиться. Ведь главный принцип учителя и врача - не навреди. А я за него вскрыл этот нарыв.

Незаметно начался урок. Оглашались результаты за четверть и, в целом, за год. Тот, у кого, по мнению Небуло, оценка склонялась в сторону повышения, или наоборот, вызывался к доске, на "третейский суд". И каждый сидящий в классе, мог задать ему вопрос "на засыпку", легкость которого, зависела от личного отношения.

Филониха успокоилась, немного повеселела. Девчоночьи слезы, что на солнце роса. Я сунул ей под локоть записку, три слова карандашом: "Пойдем завтра в кино?" Валька прочитала, подумала и написала: "Дурак". "Знаю, - ответил я, - в 11 около входа". Она отвернулась и вздернула нос.