Сергей Симонов - Восхождение. Том 3

– Ну, и? Короче, лейтенант! – нетерпеливо рявкнул Каманин.

– Моя тётка – учительница физики в школе, заодно ведёт уроки астрономии. Женщина неглупая, эрудированная, бывает у нас очень часто. Она могла вполне сложить два плюс два и догадаться.

– Твою мать! – Каманин схватился за голову. – Ну, и что прикажешь мне теперь с тобой делать?

Финштейн решился:

– Товарищ генерал-лейтенант! Разрешите сказать как есть?

– Валяй, хуже уже вряд ли будет, – буркнул Каманин.

Финштейн глубоко вдохнул:

– Вы, конечно, вправе меня отчислить из отряда, хотя моей прямой вины тут нет. Но будет ли это удачным решением? Сейчас за меня радуется вся Одесса, сами же подтвердили? Если же меня выкинут из отряда, весь город будет бурлить ещё больше, только теперь уже люди будут возмущаться. Да ещё начнут проводить всякие там исторические параллели, вспомнят недавнюю «борьбу с космополитизмом». Вот честно, товарищ генерал-лейтенант, мне очень жаль, что мои родственники стали причиной таких неприятностей. Объяснительную для органов я напишу, пусть проверят, потрясут тётю Розу немного, может, хоть она болтать после этого будет поменьше.

– Ишь ты, политик сраный... – пробормотал Каманин себе под нос.

Он ещё раз прошёлся по кабинету:

– Значит, так. Напишешь объяснительную, сдашь не в первый отдел, а мне лично! С секретчиками я сам поговорю. Дальше – ничего гарантировать не могу, кто там его знает, как наверху шестерёнки повернутся. Лётчик ты хороший, можно сказать – отличный, признаю. В отряде – один из лучших по уровню подготовки. По части секретности сейчас заметно помягче стало, твоё счастье. Лет пять-семь назад ты бы вылетел из отряда впереди собственного визга, и поехал бы с пилой и топором покорять природу Восточной Сибири, сам знаешь. Решение принимать буду не я. Тебе всё понятно?

– Так точно, товарищ генерал-лейтенант!

– На занятия бегом марш!

Ситуация с секретностью в стране действительно стала заметно попроще. Американцы вообще не делали секрета из своей подготовки пилотируемого полёта. Семёрка их астронавтов позировала для журналов, давала интервью направо и налево, и в прессе, и по телевидению. У нас, с началом программы «Интеркосмос», правила обеспечения режима пришлось существенно пересмотреть. Впрочем, программа подготовки космонавтов международного отряда несколько отличалась от той, по которой готовили советских космонавтов. По устройству систем корабля им давали только необходимый минимум.

– Если они в полёте не будут ремонтировать корабль, то зачем им знать устройство тех систем, до которых они не могут добраться? – задал резонный вопрос Серов на обсуждении международной программы. – Научите их, как управлять кораблём в ручном режиме, на всякий случай, это действительно необходимо. Объясните, что нельзя трогать. Пусть вызубрят последовательность действий на каждом этапе полёта. А как оно устроено и работает, и почему именно так – им знать совершенно незачем.

В итоге его точка зрения, с определёнными оговорками, была принята за основу концепции программы подготовки космонавтов «Интеркосмоса» (АИ)

КГБ тщательно проверил факты, изложенные в объяснительной старшего лейтенанта Финштейна. Факты подтвердились, источником утечки действительно был не он, а его не в меру догадливая и болтливая тётка. С ней была проведена беседа, на тему: «Что бывает, когда язык слишком длинный». В итоге, Финштейна в отряде оставили.

Эта история в пересказе Серова, дошла до Первого секретаря. Никита Сергеевич посмеялся, а потом, заглянув в список космонавтов 2-го отряда, пошутил:

– У нас там из ОАР два космонавта. Вот и отправим их вместе, а этого Финштейна назначим в их экипаж командиром.

– Боюсь, что при таком раскладе приземлится только один, – ухмыльнулся Серов. – И, зная «историю будущего», не удивлюсь, если это будет Финштейн.

История с Финштейном обрела неожиданное продолжение в конце сентября 1960 года, когда Никита Сергеевич участвовал в работе сессии Генеральной Ассамблеи ООН. В период сессии советская делегация разместилась в здании представительства СССР при ООН. Однажды вечером в кабинет Хрущёва позвонил его помощник по дипломатическим вопросам Олег Александрович Трояновский:

– Товарищ Первый секретарь, у нас тут необычная ситуация... вас по телефону спрашивают... по-русски.

– Ну, так соедините, – ответил «на автомате» углубившийся в чтение очередного документа Хрущёв.

В трубке щёлкнуло.

– Хрущёв слушает. Кто говорит?

– Алло! Никита Сергеич? – голос собеседника был ему незнаком. – Это Давид Викторович беспокоит.

– Какой Давид Викторович? – удивлённо переспросил Первый секретарь.

– Который Бен-Гурион.

Менее всего Никита Сергеевич ожидал услышать премьер-министра Израиля, да ещё вот так, по-простому. Он отложил документ:

– Слушаю вас.

– Никита Сергеич, я слышал, у вас человека в космос запускать собираются?

– И не только у нас, американцы тоже уже на весь мир объявили, – ответил Хрущёв.

– Таки да, но у них там всё пока плохо, – Бен-Гурион проявил немалую осведомлённость. – Я таки хочу предложить вам небольшой, но взаимовыгодный гешефт.

– Какой же? – осведомился Хрущёв.

– У вас там, в отряде космонавтов, есть пара наших людей...

– Вообще-то у нас в отряде космонавтов только граждане Советского Союза, – ответил Хрущёв. – А в программу «Интеркосмос» Израиль, насколько мне известно, не входит.

– Ой, та ладно! Таки ви не догадались, кого я имею в виду!

– Допустим, догадываюсь. Что вы хотите?

– Не, ну я таки понимаю, щто первым в космосе ви хотели бы видеть русского, – Бен-Гурион, безусловно, тоже был реалистом. – Да и вторым, думаю, тоже. Но ведь у вас должны планироваться и групповые полёты, иначе зачем бы вам начинать международную программу, так?

– В общем, вы угадали, – признал Хрущёв.

– Таки меня интересует вопрос: сколько будет стоить место командира для одного из наших, в одном из первых международных экипажей? – вкрадчиво спросил Бен-Гурион. – Даже не в первом, может быть, во втором или третьем?

Никита Сергеевич такого вопроса не ожидал, и был откровенно к нему не готов. После кровавой разборки на Синае в ноябре 1956 года отношения с Израилем были почти на нуле, не лучше, чем с Великобританией. С другой стороны, вечно дуться, как мышь на крупу, для великой державы – не самая правильная линия поведения. Тем более, если бывший противник первым заводит речь о нормализации отношений.

– Чисто с политической точки зрения это обсуждаемо, – ответил Хрущёв. – Очерёдность полётов определяю не я, а руководство Главкосмоса. Она зависит от уровня подготовки космонавтов. Я не слишком подробно осведомлён об успехах в подготовке каждого космонавта, и не могу прямо сейчас сказать, вошёл ли кто-то из «ваших», как вы выразились, в шестёрку, отобранную для полётов первой очереди...