Георгий Юленков - Избранница Павла

Колеса мягко коснулись земли. На пробеге Павла сперва положила хвостовой костыль на землю, потом развернув самолет снова пошла на взлет. "Села и взлетела. Вроде нормально. А что там наш "флюгер" показывает? Ага. Вот сейчас мы и посмотрим".

— Павел, ты чего делать-то собрался?

— Отрабатываю посадку с боковым ветром. Разрешаешь, Борис?

— Хм. Ладно, давай, только осторожно.

"Как я там в мемуарах читала? Садиться с газом, и "элеронами блох ловить", очень аккуратно все делать надо… Так, тихо, тихо… Еще нежнее. Еще! Есть! Сели… Повторим… Кружок и заход".

— Павел, слышишь меня? Ты все правильно делаешь, только ручкой чуть помягче води. Ты же ее так сильно зажал, что она у тебя дрожать начинает. Чуть-чуть пальцы расслабь, и немножко поплавнее ею работай. А в целом, нормально. Ну давай еще разок.

— Есть еще разок…

УТ-2 раз за разом садился и взлетал. Садился и взлетал, и с попутным ветром, и с боковым. Менял направление ветра на посадке с левого на правое. На счастье Павлы, инструктор оказался "золотым". То есть на все согласным.

— Ну вот, видишь? Гораздо лучше стало получаться. Что дальше планируешь?

— Спасибо, Борис. Сколько у меня там минут осталось?

— Минут двадцать пять есть. Я совсем уж строго с тебя не буду требовать. Десять минут сверху если что и не замечу.

— Спасибо! Слушай, я на пилотаж хочу сходить. Даешь добро?

— Запросто. А что конкретно?

— Да есть у меня один комплекс заветный. Да вот не знаю, на "утке" получится или нет.

— Набери полторы – две тысячи, и вон в том углу крутись. Там наша зона. Не будем соседям мешать.

"Эх! Где мои эннадцать лет! Хорошо-то как! Я этот комплекс тогда к соревнованиям готовила. Угу. Жаль сейчас мотору мощи не хватает. Все, как тогда, мне сегодня точно не повторить. Но виражит "селезень" знатно! Эх, хорошо!".

— Борис, ну как там мое время, вышло?

— Минут десять назад еще. Павел, ты еще раз вот эту связку мне покажешь, где ты с горки на боевой, потом на спираль, в бочку. Ну и финал. Сделаешь?

— А то! Со всем моим удовольствием.- "Для хорошего человека ничего не жалко. Тем более, что и самой приятно. Эх! Вот бы бензин не кончался, так и летала бы! Жаль нельзя".

УТ-2 зарулил на стоянку, и застыл с остановленным винтом. Пилоты отстегнули ремни и вылезли из кабин. После напоенного шумом мотора и запахом "авиакосметики" маленького урагана, лицо снова обдувал ласковый крымский ветерок, насыщенный растительными ароматами.

— Ну что ж, товарищ старший лейтенант. За упражнение ставлю тебе "Отлично". Летная книжка с собой у тебя?

— Неа. Можешь попросить, чтоб мне выписку у вас сделали?

— Не вопрос. Я полтора часа тебе поставлю, ты минут пять всего не долетал.

— Спасибо, Борис.

— И тебе спасибо. Я ведь сегодня тоже новому научился. Если снова договариваться будешь, меня спрашивай.

— Лады. Ну счастливо, "композитор"!

— И тебе, "художник".

Не успела Павла с листком выписки из летной книжки в руке отойти от самолета, как была остановлена слегка запыхавшимся молодым лейтенантом.

— Товарищ старший лейтенант! Вас просят подойти к зданию штаба.

— А кто просит?

— Заместитель командира нашего полка по летной части и еще там пара человек.

— Хорошо, иду!

"Это что еще за "выкидыш" судьбы. Опять ко мне у кого-то претензии нарисовались? Или, может, это по пикированию вопросы появились. Двигаться будем быстро, но не бегом. Я ведь не прикомандированный к полку".

В группе людей, стоящих у штаба выделялись три человека. Кряжистый майор, видимо и был тем самым начлетом, пославшим за Павлой лейтенанта. Рядом с ним стояли двое мужчин в гражданском.

— Товарищ майор, старший лейтенант Колун из 23 ИАП. Прибыл по вашему приказанию.

— А имя отчество у вас, старший лейтенант, имеются?

— Так точно. Павел Владимирович.

Высокий мужчина в короткой кожаной куртке и светлом тонком свитере выдвинулся чуть вперед. На его худом волевом лице выделялись слегка прищуренные глаза. В их умном и спокойном взгляде читался интерес к собеседнику. Несколько секунд молча рассматривали друг друга. И тут у Павлы в мозгу очередной раз щелкнуло.

"Да ведь это же сам Громов! Лучший пилот всех времен и всех братских народов СССР! Да и не только СССР! Человек, который летал практически на всем. Вот это мени пощастило, так пощастило! Как говаривал когда-то в будущем один отвязный слесарь-сборщик, которого я два раза чуть было из бригады не уволила, и один раз чуть ключом не прибила. А Громову вроде бы в начале 1938 комбрига дали. Ну, и как же мне к нему обращаться, теперь? По имени отчеству, наверное, нельзя, за панибратство сочтут. А может, это я путаю, и комбрига ему еще не дали? Скажу, и конфуз выйдет. Нет, не путаю. У нас в аэроклубе в стенгазете вырезка его биографии висела. Я этот текст в жизни не забуду. Сколько я его раз читала, когда решения повторной медкомиссии ждала. Значит все же комбриг. А второй парень с широким лицом, волжанина, это кто? Тоже какой-нибудь испытатель или, может, конструктор. На Поликарпова чем-то похож, но точно не он. Трудись родная, извивайся, давай сильнее. Ползи, ползи…Нет. Не помню я такого лица. Да и не физиономистка я".

— Это вы там, на УТ-2, недавно пилотажили?

— Так точно, товарищ комбриг!

— Хм. Я сейчас не в форме, так что можно и не по уставу. Предлагаю по имени отчеству общаться. Не возражаете?

— Ник… в смысле согласен, Михаил Михайлович.

— Ну, вот и отлично. А что это вы такое там, Павел Владимирович, только что изображали?

— Отрабатывал тренировочный пилотажный комплекс.

— Вот как? Если вам нетрудно расскажите о нем поподробнее.

"И чего мне ему рассказывать-то? Дураку ж понятно, что этот комплекс я не сегодня придумала. Это же мой коронный номер в свое время был. Начну сейчас врать, и наше знакомство тут же и закончится. Стоп! Я ведь этот комплекс тогда у чемпиона федерации срисовала. А потом, его элементы я, без разрешения, фактически подпольно отрабатывала. Пока не заловили меня с этим, и уже официально не разрешили тренироваться. Мне тогда Василькин, наш старейший инструктор, глядя на мои художества, так сказал – "И на кой хрен тебе эти соревнования? Каким медом тебе там намазано, а? Хоть ты и девка, а вот тебе мое стариковское слово – шла бы ты лучше служить. Не знаю, берут ли сейчас вашу сестру, а то в войну бы уже звеном командовала бы. У тебя ж талант, дуреха! Вот ты, красавица, научилась эффектно разные фигуры крутить, а ведомо ли тебе, для чего те фигуры умными людьми выдуманы? А? Вот, к примеру, что такое твоя любимая косая петля знаешь? А косая петля, девонька, это уход от скоростной атаки вражеского истребителя на средней дистанции открытия огня. Или маневр противодействия, если он сам на скорости на прямую петлю лезет. Это чтобы тебе и высоту сохранить, да и в стороне от него под углом к его курсу оказаться. Ну, а бочка твоя со скольжением? Этот же способ перехода от обороны к атаке. И скольжение с крутым пикированием, которое ты нынче делала, это ведь уход от атаки, когда по тебе метрах на двухстах уже из всех стволов шпарят. Ясно тебе "спортсменка"? А ты все трещишь, да в глаза заглядываешь "красиво ли выходит". Жив остался, значит красиво вышло!". А ведь Василькин был, между прочим, тоже не хрен собачий какой-нибудь. Он в свое время инструктором воздушного боя, в каком-то, не то запасном полку, не то в УАЦ служил. Вроде бы даже он еще на Ла-11 и первых реактивных, китайцев с корейцами вначале 50-х обучал. Угум. Вот в таком, видать, ключе и нужно нашей "живой легенде" все это рассказывать…".