Юлия Алева - Пепел и роса

Ко вторнику, когда приближалась уже неделя моего вселения в дом родственников, а дата отъезда все больше покрывалась туманом, состоялось второе пришествие Тюхтяева.

— Ваше Сиятельство, какая радость встретить Вас в столь прекрасном расположении духа! — умилялся он, как дурак фантику.

— И Вам, Михаил Борисович, тоже доброго утра! Чем могу быть полезна? — уходи, милый, уходи и не возвращайся.

— Да вот, пообщаться хотел. Укрепить, так сказать, знакомство… — он извлек из недр сюртука свой потрепанный блокнот, карандаш и похлопал рядом с собой на диване. — Устраивайтесь поудобнее, Ксения Александровна.

— Да лучше я постою. — я подошла к окну и оперлась на подоконник. Когда-то на тренинге по управлению персоналом, нас учили, что дискомфорт для противника стоит малых потерь для себя. Но казалось, что сыщик вообще не замечал ни света, бьющего в глаза, ни подчеркнутой холодности. Хотя, скорее всего, его обычные собеседники были еще менее приветливы, чем я.

— Как Вам угодно, сударыня. — он покопался в записях и продолжил. — Я тут уточнить кое-что хочу. Касательно коробки.

— Что именно?

— Почему Вы решили, что она представляет опасность? — и смотрит так невинно.

— Любезный Михаил Борисович! Все гости, пришедшие к Его Превосходительству, оказались без особой поклажи. И только он — с огромным коробом. Вел себя очень странно, был полностью погружен в себя. А я читала про всяких таких…

— То есть Вас озаботило поведение человека настолько, чтобы лишить его сознания? — невозмутимо продолжил он.

— Господин упал на пресс-папье. — отчеканила я и замкнулась.

— Сударыня, не обижайтесь, все Вы правильно сделали. — Он постучал карандашом о блокнот. — А чем Вы сейчас занимаетесь? — внезапно сменил тему.

— Вышивкой. — я извлекла из сумочки несчастную салфетку, которую гость долго изучал.

— Сударыня любит современную живопись? Эти новомодные художники… — протянул он после некоторого раздумья.

— Это — клевер. — обиделась я и спрятала лоскуток обратно.

— Ну да, конечно. — он чуть покраснел. — Я слышал, Вы дом достроили в Санкт-Петербурге.

— Да, у меня осталось небольшое наследство от моего бедного супруга. — к чему эта проверка счетов?

— Необычное занятие для графини. Стройка, торговля… — он хитро улыбнулся.

— Я не скрываю свою историю. Глупо отрицать прошлое.

Еще раньше, когда принимала решение о вхождении в аристократию, догадалась, что у хомячка просто хороший PR, в отличие от крысы, поэтому скрывать то, что может потом выйти боком не стала. Да, история Золушки, вынужденной работать, пока еще не самый писк моды, но и позор в этом меньший, чем мутное пятно на биографии. Тем более, что замужество благополучно отмывает почти любое прошлое, особенно если свекор — губернатор второго города Империи. То, что некоторые двери для меня будут закрыты — не так тяжко, как если сначала пустят, а потом выгонят.

— Вы вряд ли захотите скучать в салонах. — полуутвердительно продолжал гость.

— Современная женщина всегда сможет найти интересы по вкусу.

— В молебнах-то? — скептически приподнял бровь он.

— Есть в жизни место и Богу, и суете. — перекрестилась я. Вот попробуй, прижми теперь.

— Но чем Вы займетесь теперь? Новое замужество, семья…

— Или путешествия, наука, искусство… Михаил Борисович, на все воля Божья. Будь посланник графа в пятницу порасторопнее, я бы спокойно сидела в своей спальне пока этот человек заходил к графу. Будь граф торопливее или я сообразительнее — нейтрализовала бы его раньше, и тогда глядишь — Ваш сотрудник мог выжить. Мы с Вами тут можем загадывать много разного, но жизнь — цепочка случайностей.

— Верно рассуждаете, графиня. Рад, очень рад, что не ошибся в Ваших умственных способностях. — потер он руки. — А как Вы смотрите на возможность служить Отечеству?

— Мне? Это в качестве кого? — признаться, я ожидала допроса, всяких нездоровых измышлений о прошлых делах…

— Как Вы понимаете, я состою на службе в Особом департаменте. И нам не помешала бы помощь особы с такой интуицией.

Ищейка-чудотворец что ли? Ты на мне еще мишень нарисуй и в горнило революции пятого года выпусти. Отличная мысль!

— Я как-то плохо представлю себя на канцелярской работе, Михаил Борисович. А другое женщине Вы вряд ли предложите.

— Ну отчего же? — он готов был выложить множество льстящих моему самолюбию вариантов, вроде внедрения под прикрытием. — Можете просто наблюдать и делиться своими наблюдениями.

— То есть стать шпионкой? — про Мату Хари пока еще не знают, а мысли уже есть. — Достаточно, Михаил Борисович. Я не обладаю столь кротким характером, чтобы работать в государственной бюрократической системе. И держать меня с расчетом, что я еще кого угляжу — непродуктивно. Да что говорить, я только что новоселье справила, переезжать в Москву не намерена.

Чуть было не палилась, назвав Москву столицей. Но это ж надо, как у него фантазия работает!

— Так что пока наша беседа не имеет практической ценности. Но раз уж Вы столь трогательно заботитесь о моем времяпрепровождении, отвечу Вам любезностью — Вашим сотрудникам полезно изучать труды ученых-психологов. Есть такое направление — профайлинг. Это определение типа поведения любого человека и прогнозирование поступков. Обычно каждый из нас оценивает и анализирует поступки других исходя из того, как поступил бы сам. А это в корне неверно…

На меня уставились с недоверием и иронией.

— Взять к примеру Вас. Мы не знакомы, общаемся второй раз, а другой информацией, помимо собственных наблюдений я пользоваться не хочу, так что эксперимент будет чистым. Судя по всему, служба для известного нам обоим статского советника — фундамент всех прочих ценностей. Она заменяет многие социальные роли, отчасти замещает семью и дает возможность реализовать все потребности: и в обеспечении нужд жалованием, и в общении, и в уважении — Вас ценят сотрудники и другие люди, например, Его Высокопревосходительство. Вы самореализуетесь, совершенствуя собственные навыки. И неосознанно предполагаете, что и другие люди ориентируются на такую же схему, modus operandi. Но у кого-то базисом будут только собственные желания — и тогда ему потребуются совсем другие аргументы. Кто-то превыше всего ценит борьбу ради борьбы — и с ним не сработает все вышеперечисленное. Так вот, профайлинг — это исследование самих моделей поведения, а после уже — поиск тех, кто в нее вписывается. Куда эффективнее, чем простое просеивание всех свидетелей. Этот метод не заменит, а дополнит то, что Вы используете.

— Так-так-так. Давайте-ка еще раз. — он пару раз моргнул, словно отгоняя наваждение, и начал делать какие-то пометки.