Джон Хэкетт - Третья Мировая война: нерасказанная история

Первый этап полета прошел гладко. Мы взлетели с Мархема и встретились с танкером VC-10 над Северным морем. Мы, конечно, отрабатывали ночные заправки, так что никаких проблем не возникло. Мы перешли секторному контролю в Бельгии, который, как я думаю, находился в плотном взаимодействии с одним из АВАКС-ов НАТО, потому что земля дала нам очень точные данные о силах Варшавского договора. У Энди были все данные от контроля на экране радара и телевизионной системы. Поэтому нам не нужны были свои радар или лазерные датчики. Во всяком случае, мы подошли к Рейну, снизились до 200 футов и увеличили скорость до 600 узлов.

Когда мы шли над Рейном, мы мельком увидели войну. Благодаря точным данным от АВАКС, мы были избавлены от необходимости лететь над бронетанковыми силами Варшавского договора и сопровождающими их ЗРК. Слева мы смогли увидеть достаточно выстрелов, но когда подполковник Спайр приказал снизиться еще на 100 футов, небо стало очень темным и очень маленьким. Наши «Торнадо» летели в режиме автоматического огибания рельефа (ATFS), в соответствии с контуром поверхности на максимально допустимой скорости. Когда мы подошли к северной оконечности гор Гарца, все было в шоколаде. Крылья мы сложили до максимума — 67 градусов, но когда мы пересекли внутригерманскую границу к востоку от Касселя, начало становиться намного шумнее. Мы услышали «Бинг-Бинг» от радара, работающего в обзорном режиме, а затем высокую трель предупреждения об облучении радаром маловысотного ЗРК. К этому времени, я полагаю, нас заметил один из «Кукеров», хотя, к счастью, реакция на земле была не столь уж и сильна, возможно, потому, что наш запланированный маршрут шел вдоль границы полос наступления 8-й гвардейской и 3-й ударной армий.

Юго-восточнее Магдебурга мы довернули на север. Много часов учебных полетов на Канадой научили нас, что ночью на малой высоте уйти от радаров нелегко, однако отнюдь не невозможно. В 20 милях от цели Энди переключил МФД в режим «атака» и включил «стабилизированный» режим — комбинацию карты и радарных отметок, позволяющий визуально следить за местоположением целей и контрольных точек. Я следил за отметками на моем индикаторе на лобовом стекле, на тот случай, если допустил ошибку и должен перехватить управление у автопилота.

Несколько секунд мы думали, что сможем добиться полной неожиданности. Возможно, подход с юго-востока, а не с запада действительно дал нам немного дополнительного времени, но потом зазвучали предупреждения об облучении несколькими зенитно-ракетными комплексами. Я работал в обе руки. Автоматические постановщики помех явно сработали очень хорошо. Энди не поднимал головы. Я думаю, он был рад иметь время на обработку главной взлетно-посадочной полосы своим лазерным дальномером и тонкую настройку прицела. Когда мы пронеслись над аэродромом, под нами кипела изрядная активность. Затем мы потеряли борт № 2 Эрика и Кена. Я думаю, их сбили из пушек или маловысотного ЗРК. Самолет просто на куски разорвало. Но остальные расселяли над базой свои JP-233. Я не видел эффекта, произведенного ими, но суббоприпасы нашего командира красиво накрыли вдоль взлетно-посадочную полосу. Но даже если они не нанесли большого ущерба, мы накрыли ими три точки и, к тому же, разбросали мины замедленного действия на всей полосе и летному полю. Нанесенный ущерб потребует много времени, чтобы его исправить. Я не видел ни одного «Флоггера», но мы ожидали, что они будут укрыты в капонирах. И теперь останутся там на довольно долгое время. Еще одним неожиданным бонусом было наличие двух транспортников «Кандид». Энди видел, как они взлетали. Я полагаю, что другая сторона тоже имеет такую проблему, как переполненность аэродромов. Вторая четверка наших самолетов шла в тридцати секундах позади нас. Согласно их докладам, можно считать, что противник знал, что они идут за первой волной, чтобы усилить эффект. Когда вторая четверка прошла над аэродромом, они потеряли один самолет, уже сбросивший бомбы.

И вот, мы направились домой, но дело еще не было сделано. Теперь нужно было думать о двух проблемах. Во-первых, не нарвемся ли мы на бродячий «Флоггер», который решит атаковать нас из верхней полусферы. Кроме того, была наша собственная ПВО, которая имела все основания немного нервничать, наблюдая группу самолетов, идущих на малой высоте и высокой скорости с востока. Один или два «Торнадо» еще несли ПРР, но в основном, мы должны были полагаться на постановщики помех, чтобы прикрыть наши спины от ЗРК Варшавского договора. Как мы надеялись, их ЗРК (те, что двигаются вперед вместе с бронетехникой) не так хорошо координированы, как те, что встретили нас возле аэродрома. На то, чтобы развернуть радары ЗРК нужно время и, естественно, они будут следить за своим фронтом, а не за тылом, где мы все еще находились, двигаясь на высоте 100 футов так быстро, как это только было возможно.

Мы пересекли линию фронта над Тевтобургским лесом на высоте, скорости и курсе, которые намеревались сохранять до конца полета. Насколько я знаю, наша система «свой-чужой» работала, но я не знаю, насколько это могло иметь значение ночью. Так или иначе, нас заметили какие-то козлы на ЗРК. По крайней мере, я думаю, что это был ЗРК. Это мог быть один из наших собственных «Хоуков». Но надеюсь, что нет. Энди не получил никакого предупреждения об облучении авиационной РЛС, и мы не видели никаких других самолетов. Попали в «Торнадо» уинг-коммандера Спайера. Самолет просто развалился на части в огненном шаре. Никто не смог бы катапультироваться. Это какая-то злая ирония — одним из последнего, что он сказал нам во время брифинга, было то, чтобы мы не расслаблялись на обратном пути поблизости от дома, потому что именно тогда случались самые тяжелые потери.

Я принял командование, мы набрали высоту и скоро снова встретили наш танкер. Я, должен признаться, благодарен, что товарищи из «верхнего окна» (Министерство обороны) в 1982 решили, что мы должны уметь дозаправляться от VC-10, потому, что иначе не было бы никакой возможности долететь из Махрема до Магдебурга и обратно без дозаправки в воздухе. И вот мы, пять «Торнадо» из восьми, возвращаемся назад, а крупная база Варшавского договора выведена из строя на несколько критически важных часов».

1-я гвардейская танковая армия, развернутая в районе Дрездена, вступила в бой против сил ЦЕНТАГ в ночь с 5 на 6 августа, но к тому моменту две свежие дивизии, прибывшие из США, сумели занять позиции, позиционировать оборудование и наладить командование, и положение несколько улучшилось. Однако к 8 августа вся территория ФРГ к востоку от линии, идущей от Бремена на юг к району восточнее Аугсбурга, оказалась в советских руках. Берлин и Гамбург были обойдены, но Ганновер, Минден, Кассель, Вюрцбург, Нюрнберг и Мюнхен были захвачены, а к западу от Бремена и в Нидерландах продолжалось массированное основное наступление. Операция по форсированию Нижнего Рейна, начавшаяся на закате того же дня, 8-го августа, окончилась успешно, и войска стран Варшавского договора захватили прочный плацдарм на левом берегу Рейна, расширив его до реки Вааль.