Игорь Сорокин - Герои штрафбата

День начался в два часа ночи учебно-боевой тревогой и звоном колокола громкого боя. Рындой по корабельному.

Звук топота ног бегущих по кораблю матросов стремящихся на боевые посты это обычный звук перехода из состояния глубокого сна по тревоге в каюте.

Подхватываюсь, натягиваю штаны, одной рукой в темноте ищу китель, как и брюки, повешенный на крючке в ногах другой ищу туфли на полу. Выключатель освещения находится у входной двери, поэтому до него сразу не достать. Так в темноте набросив на себя китель, даже не включая свет, а зачем он, если открыл дверь, а там, в тамбуре горит синяя лампа. Призрачного света, с которой хватает покинуть каюту и устремиться вверх по трапу в боевую рубку. Так оставив открытую каюту и застегиваясь на ходу бегу наверх.

Если объявили учебно-боевую тревогу без моего разрешения, то это означает, что ее объявил мой старший начальник и он уже на борту, иначе бы меня уже подняли бы.

Забегаю в боевую рубку и слышу начало стекающегося в рубку докладов о готовности к бою который принимает дежурный по кораблю. На мостике вижу силуэт Горшкова осматривающего с оценивающим видом ходовой мостик и рубку.

Вчерашнее знакомство закончилось совещанием, где всем присутствующим было объявлено о недопущении вытока информации и об ограничении схода на берег присутствующих. Только в сопровождении и с разрешения командующего или начштаба.

Уходили из салона коренастого адмирала склонившегося над картой буквально на цыпочках. Остался «колдовать» как выразился Загребин, что отразилось в выразительном кивке начштаба. Эти двое явно высокого мнения о своем командире.

Да боевая рубка, ходовой мостик и даже голова дальномерного поста на «Волочаевске» имеет огромные отличия от стоящей рядом «Видлицы» такого же 57-го проекта и по формуляру его близнеца.

«Волочаевск» со своей надстройкой можно сказать явно прошел через «тюнинг».

Все начинается с ходового мостика и его боевой рубки.

Только в конце 70-х годов боевые рубки кораблей стали приобретать вид комфортабельных корабельных помещений.

Ходовой мостик почти любого боевого корабля представлял собой площадку без крыши огражденную стойками лееров и брезентовым полотнищем, натянутым на этих леерах по периметру. Крыши, каких либо окон, в которых вшиты целлулоидные имитаторы стекол и прочее — что-то из разряда фантастики для нормального моряка довоенного и военного времени. Очень «крутым» для надстройки судна или корабля считалось обычное брезентовое полотнище, натянутое над ходовым мостиком, и снимаемое при даже при небольшом ветре.

«Волочаевск» с его надстройкой был явно чем-то инородным среди стоящих рядом собратьев. Вместо брезентового ограждения мостика и крыши — стационарная из настоящего двухмиллиметрового железа ходовая рубка буквой «П» обхватившая боевую рубку, окна которой позволяли в бою смотреть вперед и в стороны через смотровые щели.

Поднимающимися сегментные окна ходовой рубки, сделанные из кусочков плексигласа со сбитых в районе Новороссийска самолетов, и двое дверей практически полностью герметизировали ходовую рубку в холодную погоду и шторм. Три передних стекла имели ручные дворники позволяющие видеть сквозь стекла во время дождя, шторма и снежные заряды. И, конечно же, калориферы парового отопления не только в боевой рубке, но и в ходовой сразу же начавшие прогревать надстройку с запуском вспомогательного котла были «ноу-хау» в эти времена.

Созданный на площадке дальномерного поста дополнительный прожекторный пост, под которым разместился вспомогательный генератор для прожектора и клетушка радиотелеграфиста ПВО и по совместительству специалиста радиоразведки.

Дополнительные артустановки и 12,7 мм пулеметы, усиливающие ПВО корабля чуть ли не в четыре раза.

На этот раз на корабле небыло оптронов устанавливаемых мной на башнях 41-К и надстройке «Ударного». Не те возможности и не те времена. Где найти во время войны ювелиров и контрабандистов в приморском городке?

Однако.

Зенитный прожектор получил бронированный кожух и щелевую крышку с оптическими фильтрами, дополнительные две пары электродных углей, увеличивающих световой поток в три раза, систему охлаждения прожектора работающего с явным переизбытком теплового потока от горящих электродов.

Круглая форма прожектора спряталась в какой-то квадратный дюралевый кожух меняющий форму и маскирующий полученную щелевую световую пушку с английского танка T-1S «Защиты Ла-Манша».

И уже! Как обычно! Ничего удивительного, для выходцев из моего старого экипажа, и естественно было объявлено как святое для новичков. Конечно же, новое сооружение на надстройке получило караульного, взрывное и пиротехническое устройство. Пиротехническое устройство по защите секретов доказало свою необходимость еще в Николаеве, а взрывное должно быть использовано в крайнем случае. Трехкилограммовый заряд взрывчатки в замкнутом объеме должен был надежно защитить секрет от противника.

«Старики» точно знали, кто же сбил большую часть самолетов немцев в Ягорлыцком заливе и кому обязаны жизнью большая часть выживших из старого экипажа и даже монитор «Ударный». Как-то незаметно для командира «Волочаевска», на второй день после объявления мной поста?2, на коробе «Устройства?2» вдруг появилась бронзовая табличка «Пост имени Петра Егоровича Батько».

Еще через неделю на общем собрании партийных, комсомольцев и беспартийных было решено принять в почетные ряды экипажа монитора «Волочаевска» простого бывшего матроса — сигнальщика «Петра Егоровича Батько».

Человек не умирает, пока есть хоть один человек, помнящий о нем. Далее было какое-то пропагандистко-патриотическое собрание, в котором каждый из «бывших» сказал свое слово о прошлой службе на «Ударном». Следующий день экипаж монитора «Волочаевск» встретил в новом качестве. Новенькие просто возгордились, что они служат с такими стариками под командой такого командира который еще в госпитале как-бы лечится, но каждый день на корабле появляется. И вообще мы почти гвардейский экипаж будем, а монитор «Ударный» с его экипажем — корабль побратим. Простые и наивные люди, простые и естественные нравы воспитанных в патриархальных семьях моряков.

Это мероприятие проходило в мое отсутствие после ужина, когда в госпитале, мне вгоняли следующую партию бесконечного количества уколов.

Такое время тогда было, и люди были простые, пытались создать корабельную семью-братство, которое политработниками легко объявлялось «коммуной» после чего ставилась галочка о достижениях партийной работы.